имѣется множество такихъ случаевъ; приведемъ наиболѣе замѣчательные изъ нихъ.
Передъ нами, для перваго знакомства съ портретной галлереей петербургскихъ воровъ, заранѣе обѣщанный нами — «мазурикъ» высшаго полета, аристократъ среди собратій по ремеслу, ловкій, даровитый, чуть ли не салонный кавалеръ и, во всякомъ случаѣ, артистъ своего дѣла. Вотъ его похожденія вполнѣ достовѣрныя.
Лѣтомъ 1868 г. вся столичная полиція была поднята на ноги по случаю чрезвычайно дерзкаго воровства, обнаруженнаго въ Стрѣльнинскомъ дворцѣ великаго князя Константина Николаевича, въ квартирѣ княгини Голицыной. Незадолго передъ тѣмъ, въ одно прекрасное іюльское утро, къ княгинѣ явился весьма прилично одѣтый, съ изящными манерами, элегантный молодой человѣкъ, съ просьбой о пособіи. Княгиня отнеслась къ нему очень предупредительно и какъ она сама, такъ и вся дворцовая прислуга настолько расположились въ пользу «приличнаго» юноши, что и не замѣтили, какъ онъ, уходя, стянулъ дорого̀й дамскій нессесеръ… Воровство у такого лица и въ такомъ мѣстѣ являлось фактомъ экстраординарнымъ, и поднятая на ноги полиція очень скоро разъискала вора. Онъ оказался отставнымъ юнкеромъ Ясинскимъ, давно уже выслѣживаемымъ полиціей за свои прежнія «художества», счастливо сходившія ему съ рукъ, благодаря его дерзости и ловкости. Онъ спеціализировалъ кражи въ «богатыхъ квартирахъ» у знатныхъ людей, и производилъ ихъ нерѣдко «въ присутствіи» хозяевъ и ихъ прислуги. Такъ, въ томъ же году онъ сдѣлалъ «визиты» — въ этомъ родѣ — графу Платеру, князю Грузинскому и нѣкоторымъ другимъ сановнымъ и богатымъ особамъ. Онъ являлся къ нимъ, то въ видѣ гостя, то по порученіямъ, то за справками, то, будто, по ошибкѣ, и каждый разъ уносилъ съ собою что-нибудь «въ знакъ памяти». Къ гр. Платеру онъ явился, напр., съ вопросомъ — не получалъ-ли онъ изъ Варшавы письма отъ какого-то Неймана, и, услышавъ отрицательный отвѣтъ, расшаркался, вышелъ въ переднюю, надѣлъ на себя преспокойно, въ присутствіи и съ помощью слуги, богатую графскую шубу, вмѣсто своего пальтишка, и — былъ таковъ! Въ другой барскій домъ онъ взошелъ въ качествѣ гостя, замѣтивъ съ улицы, что хозяева сидятъ на балконѣ. Развязно войдя, какъ «свой человѣкъ», онъ отправился
имеется множество таких случаев; приведем наиболее замечательные из них.
Перед нами, для первого знакомства с портретной галереей петербургских воров, заранее обещанный нами — «мазурик» высшего полета, аристократ среди собратий по ремеслу, ловкий, даровитый, чуть ли не салонный кавалер и, во всяком случае, артист своего дела. Вот его похождения вполне достоверные.
Летом 1868 г. вся столичная полиция была поднята на ноги по случаю чрезвычайно дерзкого воровства, обнаруженного в Стрельнинском дворце великого князя Константина Николаевича, в квартире княгини Голицыной. Незадолго перед тем, в одно прекрасное июльское утро, к княгине явился весьма прилично одетый, с изящными манерами, элегантный молодой человек, с просьбой о пособии. Княгиня отнеслась к нему очень предупредительно и как она сама, так и вся дворцовая прислуга настолько расположились в пользу «приличного» юноши, что и не заметили, как он, уходя, стянул дорого̀й дамский несессер… Воровство у такого лица и в таком месте являлось фактом экстраординарным, и поднятая на ноги полиция очень скоро разыскала вора. Он оказался отставным юнкером Ясинским, давно уже выслеживаемым полицией за свои прежние «художества», счастливо сходившие ему с рук, благодаря его дерзости и ловкости. Он специализировал кражи в «богатых квартирах» у знатных людей, и производил их нередко «в присутствии» хозяев и их прислуги. Так, в том же году он сделал «визиты» — в этом роде — графу Платеру, князю Грузинскому и некоторым другим сановным и богатым особам. Он являлся к ним, то в виде гостя, то по поручениям, то за справками, то, будто, по ошибке, и каждый раз уносил с собою что-нибудь «в знак памяти». К гр. Платеру он явился, напр., с вопросом — не получал ли он из Варшавы письма от какого-то Неймана, и, услышав отрицательный ответ, расшаркался, вышел в переднюю, надел на себя преспокойно, в присутствии и с помощью слуги, богатую графскую шубу, вместо своего пальтишка, и — был таков! В другой барский дом он взошел в качестве гостя, заметив с улицы, что хозяева сидят на балконе. Развязно войдя, как «свой человек», он отправился
