плоти городскаго уличнаго пролетаріата. Вопросъ о томъ, изъ какого общественнаго слоя и при какихъ условіяхъ образуются всякіе нарушители общаго и частнаго «правоваго порядка», въ смыслѣ гражданскомъ, достаточно былъ разъясненъ нами при изслѣдованіи причинъ и свойствъ, такъ называемой, «classe dangereuse».
Принято еще классифицировать дѣятелей воровскаго промысла по техническимъ спеціальностямъ, на которыя развѣтвляется воровская практика. Мы выше замѣтили, что практика эта несомнѣнно имѣетъ свою культуру и выработала извѣстную школу, извѣстные пріемы, какъ и всякое другое ремесло; но строго разграниченныхъ спеціальностей и систематически-организованнаго раздѣленія труда тутъ быть не можетъ, по крайней мѣрѣ, у насъ, вслѣдствіе отсутствія какой-нибудь опредѣленной организаціи въ средѣ самихъ воровъ.
Все это зависитъ отъ общаго уровня цивилизованности даннаго населенія; на западѣ, гдѣ этотъ уровень высокъ, гдѣ въ массѣ распространены знанія и идеи общественнаго устройства, тамъ и воры несравненно искуснѣе и интеллигентнѣе, чѣмъ у насъ, среди темной, неразвитой массы нашего городскаго плебса. Парижскій или лондонскій воръ учится своей профессіи и, понимая цѣну корпоративной солидарности и раздѣленія труда, додумывается и до правильной организаціи воровскихъ ассоціацій и до обособленія воровскихъ спеціальностей, ради усовершенствованія мастерства въ работѣ… Ничего такого у насъ, слава Богу, еще нѣтъ, и — въ этомъ, если угодно, наше преимущество передъ западомъ, которымъ мы обязаны невѣжеству нашихъ низшихъ городскихъ классовъ.
Мы, впрочемъ, не отрицаемъ, что и у насъ есть профессіональные воры-спеціалисты, какъ бываютъ иногда и сплоченныя воедино, соединенными силами промышляющія, воровскія шайки и артели; но все это частныя, случайныя явленія, а не продукты школы и системы. Повторяемъ, ловкій, шлифованный «мазурикъ», сочинитель и исполнитель остроумныхъ, смѣлыхъ и сложныхъ воровскихъ ше-дёвровъ, попадается у насъ очень рѣдко и еще рѣже въ томъ эффектномъ антуражѣ, какой придаютъ ему иные, съ пылкимъ воображеніемъ, нравоописатели. Для всего этого нужна извѣстная талантливость, помимо школы. Что и воры могутъ быть талантливые, какъ бываютъ талантливы писатели, художники и т. д., — этого, конечно, никто оспаривать не станетъ; но если и въ ле-
плоти городского уличного пролетариата. Вопрос о том, из какого общественного слоя и при каких условиях образуются всякие нарушители общего и частного «правового порядка», в смысле гражданском, достаточно был разъяснен нами при исследовании причин и свойств, так называемой, «classe dangereuse».
Принято еще классифицировать деятелей воровского промысла по техническим специальностям, на которые разветвляется воровская практика. Мы выше заметили, что практика эта несомненно имеет свою культуру и выработала известную школу, известные приемы, как и всякое другое ремесло; но строго разграниченных специальностей и систематически организованного разделения труда тут быть не может, по крайней мере, у нас, вследствие отсутствия какой-нибудь определенной организации в среде самих воров.
Всё это зависит от общего уровня цивилизованности данного населения; на западе, где этот уровень высок, где в массе распространены знания и идеи общественного устройства, там и воры несравненно искуснее и интеллигентнее, чем у нас, среди темной, неразвитой массы нашего городского плебса. Парижский или лондонский вор учится своей профессии и, понимая цену корпоративной солидарности и разделения труда, додумывается и до правильной организации воровских ассоциаций и до обособления воровских специальностей, ради усовершенствования мастерства в работе… Ничего такого у нас, слава Богу, еще нет, и — в этом, если угодно, наше преимущество перед западом, которым мы обязаны невежеству наших низших городских классов.
Мы, впрочем, не отрицаем, что и у нас есть профессиональные воры-специалисты, как бывают иногда и сплоченные воедино, соединенными силами промышляющие, воровские шайки и артели; но всё это частные, случайные явления, а не продукты школы и системы. Повторяем, ловкий, шлифованный «мазурик», сочинитель и исполнитель остроумных, смелых и сложных воровских ше-дёвров, попадается у нас очень редко и еще реже в том эффектном антураже, какой придают ему иные, с пылким воображением, нравоописатели. Для всего этого нужна известная талантливость, помимо школы. Что и воры могут быть талантливые, как бывают талантливы писатели, художники и т. д., — этого, конечно, никто оспаривать не станет; но если и в ле-
