Мы вступаемъ въ чрезвычайно широкую область правонарушеній, разбивающуюся юридически на множество частныхъ подраздѣленій, и границы которой, въ сущности, не могутъ быть точно опредѣлены. Каждому извѣстно изъ повседневныхъ личныхъ наблюденій, что въ современной житейской практикѣ, характеризующейся ожесточенной борьбою за существованіе и экономической эксплоатаціей слабаго сильнымъ, есть очень много такихъ дѣяній, которыя, будучи терпимыми либо не предусмотрѣнными закономъ, тѣмъ не менѣе носятъ всѣ качественные признаки безправнаго посягательства на благосостояніе ближняго.
Передъ судомъ развитаго нравственнаго чувства всякое чужеядство, всякое хищническое присвоеніе плодовъ чужаго труда и пота есть воровство и грабительство; но, понятно, что, исходя изъ такого строгаго критеріума, пришлось-бы совершенно потеряться въ подборѣ явленій человѣческой преступности и привлечь къ отвѣтственности предъ лицо общественной совѣсти столько обвиняемыхъ, сколько существуетъ на свѣтѣ людей, живущихъ не правдой, а кривдой… Посчитайте всѣхъ ихъ — умъ вскружится! Такая слишкомъ пространная инкриминація не можетъ входить въ нашу задачу. Въ различеніи виновныхъ, въ данномъ отношеніи, мы вынуждены остановиться на той нравственно зыбкой грани, которая лаконически намѣчена народной мудростью въ двухъ словахъ: «не пойманъ — не воръ»! Здѣсь мы будемъ имѣть дѣло только съ пойманными ворами, заранѣе признавая, что они составляютъ, безъ сомнѣнія, очень незначительный процентъ въ массѣ воровъ непойманныхъ, подвизающихся на различныхъ легальныхъ поприщахъ, иногда въ роляхъ видныхъ и почетныхъ дѣятелей, не всегда даже сознавая свою преступность передъ народомъ и обществомъ. Въ сущности, разница между тѣми и другими заключается лишь въ формѣ и ме-
Мы вступаем в чрезвычайно широкую область правонарушений, разбивающуюся юридически на множество частных подразделений, и границы которой, в сущности, не могут быть точно определены. Каждому известно из повседневных личных наблюдений, что в современной житейской практике, характеризующейся ожесточенной борьбою за существование и экономической эксплуатацией слабого сильным, есть очень много таких деяний, которые, будучи терпимыми либо не предусмотренными законом, тем не менее носят все качественные признаки бесправного посягательства на благосостояние ближнего.
Перед судом развитого нравственного чувства всякое чужеядство, всякое хищническое присвоение плодов чужого труда и пота есть воровство и грабительство; но, понятно, что, исходя из такого строгого критериума, пришлось бы совершенно потеряться в подборе явлений человеческой преступности и привлечь к ответственности пред лицо общественной совести столько обвиняемых, сколько существует на свете людей, живущих не правдой, а кривдой… Посчитайте всех их — ум вскружится! Такая слишком пространная инкриминация не может входить в нашу задачу. В различении виновных, в данном отношении, мы вынуждены остановиться на той нравственно зыбкой грани, которая лаконически намечена народной мудростью в двух словах: «не пойман — не вор»! Здесь мы будем иметь дело только с пойманными ворами, заранее признавая, что они составляют, без сомнения, очень незначительный процент в массе воров непойманных, подвизающихся на различных легальных поприщах, иногда в ролях видных и почетных деятелей, не всегда даже сознавая свою преступность перед народом и обществом. В сущности, разница между теми и другими заключается лишь в форме и ме-
