мѣсяцевъ шесть, въ теченіе которыхъ мужъ навѣстилъ ее раза два, три. Явившись въ описываемый разъ, онъ заявилъ, что пришелъ проститься, собираясь ѣхать въ деревню, и выразилъ желаніе остаться ночевать. Затѣмъ, спустя не болѣе четверти часа послѣ прихода, оставшись съ женой глазъ на глазъ, внезапно, безъ всякаго повода, пырнулъ ее въ грудь заранѣе купленнымъ ножемъ и — положилъ на мѣстѣ. Когда его арестовали, онъ, по показанію свидѣтелей, съ полнымъ равнодушіемъ, «грубо» сказалъ, какъ бы похваляясь: «я зарѣзалъ!» На судѣ, стараясь оправдаться, онъ сплелъ цѣлую небылицу относительно невѣрности жены, очернилъ ея память, выдумалъ какого-то небывалаго мужчину, съ которымъ онъ будто бы засталъ ее, и наконецъ сослался на то, что онъ-де «былъ сильно выпимши…» Защита извѣстная, которой подобные преступники выучиваются въ острогахъ.
Не удивительно, что связанныя неразрывными брачными узами съ такими безпутными деспотами, энергическія молодыя женщины, изъ простолюдинокъ, пытаются иногда отдѣлаться отъ нихъ убійствомъ. Мужеубійцы, какъ извѣстно, вовсе нерѣдкое явленіе въ русскомъ семейномъ быту низшихъ классовъ. Чаще всего онѣ прибѣгаютъ къ отравѣ, какъ къ орудію наиболѣе удобному для слабыхъ женскихъ рукъ, хотя попадаются и мужья-отравители (За обозрѣваемый періодъ, въ Петербургѣ былъ случай отравленія постылой жены мужемъ, сенатскимъ швейцаромъ, и его любовницей). Большею частью, однако, попытки отравить мужей не удаются возненавидѣвшимъ ихъ женамъ. Не удалось это и одной, сравнительно-образованной, получившей воспитаніе въ сиротскомъ пріютѣ, молодой женщинѣ, имѣвшей несчастье, по неопытности, выйти замужъ за простаго, грубаго фабричнаго рабочаго, съ которымъ у нея ничего не было общаго.
— Тяжело мнѣ съ нимъ было жить, — печаловалась она предъ судомъ. — Онъ ужасно дрался со мною, постоянно ворчалъ. Живя при матери и въ пріютѣ, я не слыхала дурнаго слова, а тутъ, кромѣ «сволочи», другаго имени отъ мужа мнѣ не было… Онъ былъ человѣкъ серьезный, а я веселаго характера; мнѣ хотѣлось читать что нибудь веселое, пойти погулять, а онъ запрещалъ это дѣлать… Впослѣдствіи я стала его ненавидѣть и уже года полтора, какъ пришла мнѣ въ голову мысль его отравить.
месяцев шесть, в течение которых муж навестил её раза два, три. Явившись в описываемый раз, он заявил, что пришел проститься, собираясь ехать в деревню, и выразил желание остаться ночевать. Затем, спустя не более четверти часа после прихода, оставшись с женой глаз на глаз, внезапно, без всякого повода, пырнул её в грудь заранее купленным ножом и — положил на месте. Когда его арестовали, он, по показанию свидетелей, с полным равнодушием, «грубо» сказал, как бы похваляясь: «я зарезал!» На суде, стараясь оправдаться, он сплел целую небылицу относительно неверности жены, очернил её память, выдумал какого-то небывалого мужчину, с которым он будто бы застал её, и наконец сослался на то, что он-де «был сильно выпимши…» Защита известная, которой подобные преступники выучиваются в острогах.
Не удивительно, что связанные неразрывными брачными узами с такими беспутными деспотами, энергические молодые женщины, из простолюдинок, пытаются иногда отделаться от них убийством. Мужеубийцы, как известно, вовсе нередкое явление в русском семейном быту низших классов. Чаще всего они прибегают к отраве, как к орудию наиболее удобному для слабых женских рук, хотя попадаются и мужья-отравители (За обозреваемый период, в Петербурге был случай отравления постылой жены мужем, сенатским швейцаром, и его любовницей). Большею частью, однако, попытки отравить мужей не удаются возненавидевшим их женам. Не удалось это и одной, сравнительно образованной, получившей воспитание в сиротском приюте, молодой женщине, имевшей несчастье, по неопытности, выйти замуж за простого, грубого фабричного рабочего, с которым у неё ничего не было общего.
— Тяжело мне с ним было жить, — печаловалась она пред судом. — Он ужасно дрался со мною, постоянно ворчал. Живя при матери и в приюте, я не слыхала дурного слова, а тут, кроме «сволочи», другого имени от мужа мне не было… Он был человек серьезный, а я веселого характера; мне хотелось читать что-нибудь веселое, пойти погулять, а он запрещал это делать… Впоследствии я стала его ненавидеть и уже года полтора, как пришла мне в голову мысль его отравить.
