Со времени введенія у насъ суда присяжныхъ, многіе изъ представителей разсматриваемой здѣсь криминальной группы не только въ мнѣніи своей среды, но и по приговору суда нерѣдко оказываются «честными убійцами», т. е. получаютъ полное оправданіе, къ злорадному соблазну ретроградныхъ противниковъ судебной реформы 1864 г. и, порой, къ немалому смущенію ея друзей. Оно какъ-то, въ самомъ дѣлѣ, странно, если смотрѣть на дѣло безотносительно и не вдаваясь въ смягчающія вину обстоятельства: — несомнѣнно-изобличенный убійца, насильственно отнявшій у ближняго драгоцѣннѣйшій даръ — жизнь, и тѣмъ нарушившій самые святые божескіе и человѣческіе законы, и — вдругъ — невиновенъ!.. Разъ существуетъ на свѣтѣ нелицепріятно-карающая Ѳемида, это противорѣчіе звучитъ слишкомъ рѣзко; чувствуется здѣсь какая-то вопіющая нелогичность и фальшь. Вѣдь какъ ни изворачивайтесь въ діалектическихъ и юриспрудентскихъ тонкостяхъ, а на основаніи здраваго смысла необходимо признать, въ виду цѣлаго ряда оправданій явныхъ убійцъ, что логика современной жизни вовсе не исключаетъ de facto убійства, какъ неизбѣжнаго, а слѣдовательно, — естественнаго и законосообразнаго исхода изъ извѣстныхъ положеній и отношеній. Оказывается притомъ, что эта грубая логика такъ еще сильна и такъ убѣдительна, что передъ нею вынуждены пасовать и законъ и общественная совѣсть, въ лицѣ присяжныхъ.
Нелѣпо и недобросовѣстно обвиняемый, якобы, въ послабленіи, — судъ присяжныхъ оказалъ въ этомъ случаѣ большую услугу познанію того глубокаго мрака и той примитивной эгоистической дикости, которые еще царятъ въ современныхъ человѣческихъ отношеніяхъ, господствуя надъ альтруистическими побужденіями, не взирая на хваленую гуманность и просвѣщенность нашего вѣка. Суду-
Со времени введения у нас суда присяжных, многие из представителей рассматриваемой здесь криминальной группы не только в мнении своей среды, но и по приговору суда нередко оказываются «честными убийцами», т. е. получают полное оправдание, к злорадному соблазну ретроградных противников судебной реформы 1864 г. и, порой, к немалому смущению её друзей. Оно как-то, в самом деле, странно, если смотреть на дело безотносительно и не вдаваясь в смягчающие вину обстоятельства: — несомненно изобличенный убийца, насильственно отнявший у ближнего драгоценнейший дар — жизнь, и тем нарушивший самые святые божеские и человеческие законы, и — вдруг — невиновен!.. Раз существует на свете нелицеприятно карающая Фемида, это противоречие звучит слишком резко; чувствуется здесь какая-то вопиющая нелогичность и фальшь. Ведь как ни изворачивайтесь в диалектических и юриспрудентских тонкостях, а на основании здравого смысла необходимо признать, ввиду целого ряда оправданий явных убийц, что логика современной жизни вовсе не исключает de facto убийства, как неизбежного, а следовательно, — естественного и законосообразного исхода из известных положений и отношений. Оказывается притом, что эта грубая логика так еще сильна и так убедительна, что перед нею вынуждены пасовать и закон и общественная совесть, в лице присяжных.
Нелепо и недобросовестно обвиняемый, якобы, в послаблении, — суд присяжных оказал в этом случае большую услугу познанию того глубокого мрака и той примитивной эгоистической дикости, которые еще царят в современных человеческих отношениях, господствуя над альтруистическими побуждениями, невзирая на хваленую гуманность и просвещенность нашего века. Суду-
