щенные дикари, и сытые и голодные… Словомъ, цѣлая соціально-антропологическая выставка—пестрая, какъ вообще пестро современное городское населеніе! Каждый почти классъ выдѣлилъ здѣсь своихъ представителей. Зато всѣ они сошлись въ общности стремленій и цѣлей, дружно объединились преслѣдованіемъ одной и той же темной идеи преступленія. У всѣхъ убійцъ этой группы преобладаетъ въ натурѣ и поведеніи грубый, разнузданный эгоизмъ, ни предъ чѣмъ не останавливающійся для удовлетворенія своекорыстныхъ, алчныхъ вожделѣній. Такимъ образомъ, не останавливаются они и передъ убійствомъ, когда открывается возможность этимъ кровавымъ путемъ овладѣть извѣстной добычей. Мы говоримъ именно объ убійствахъ, совершаемыхъ съ цѣлью грабежа, которыя вообще преобладаютъ численно надъ всякими того-же рода преступленіями, замышляемыми по инымъ побужденіямъ и для иныхъ цѣлей.
Обыкновенно, первоначальнымъ мотивомъ кроваваго замысла является въ подобныхъ случаяхъ предположеніе, что у такого-то лица, извѣстнаго преступнику, есть деньги и цѣнныя вещи, которыми можно, посредствомъ убійства, воспользоваться съ большей или меньшей легкостью. Это, такъ сказать, классическій поводъ, наталкивающій покладистую волю на страшное дѣло. По крайней мѣрѣ, въ большинствѣ этого рода преступленій, особенно у преступниковъ низшей, малоразвитой среды, съ подобнаго повода начинается искушеніе, тѣмъ болѣе сильное, чѣмъ болѣе представляется шансовъ успѣшно достигнуть цѣли и скрыть за собой слѣды. Чаще всего случается такъ, что убійца заранѣе хорошо знаетъ, куда и къ кому онъ идетъ, зачѣмъ идетъ и при какихъ обстоятельствахъ ему придется дѣйствовать. У него все приведено въ извѣстность, обдумано и разсчитано, иногда послѣ долгаго, тщательнаго изученія характера жертвы, ея привычекъ, средствъ, связей, ея обстановки, жилья и проч.
Этимъ-то и отличаются кореннымъ образомъ преднамѣренныя убійства отъ случайныхъ, внезапно, съ экспромта совершаемыхъ. Отсюда первымъ и почти непреложнымъ условіемъ бываетъ предварительное, болѣе или менѣе близкое знакомство между убійцей и жертвой. Обыкновенно оказывается, что убійца состоялъ прежде или-же состоитъ въ самый моментъ преступленія въ тѣхъ или иныхъ—дѣловыхъ-ли, родственныхъ, или просто пріятельскихъ
щенные дикари, и сытые и голодные… Словом, целая социально-антропологическая выставка — пестрая, как вообще пестро современное городское население! Каждый почти класс выделил здесь своих представителей. Зато все они сошлись в общности стремлений и целей, дружно объединились преследованием одной и той же темной идеи преступления. У всех убийц этой группы преобладает в натуре и поведении грубый, разнузданный эгоизм, ни пред чем не останавливающийся для удовлетворения своекорыстных, алчных вожделений. Таким образом, не останавливаются они и перед убийством, когда открывается возможность этим кровавым путем овладеть известной добычей. Мы говорим именно об убийствах, совершаемых с целью грабежа, которые вообще преобладают численно над всякими того же рода преступлениями, замышляемыми по иным побуждениям и для иных целей.
Обыкновенно, первоначальным мотивом кровавого замысла является в подобных случаях предположение, что у такого-то лица, известного преступнику, есть деньги и ценные вещи, которыми можно, посредством убийства, воспользоваться с большей или меньшей легкостью. Это, так сказать, классический повод, наталкивающий покладистую волю на страшное дело. По крайней мере, в большинстве этого рода преступлений, особенно у преступников низшей, малоразвитой среды, с подобного повода начинается искушение, тем более сильное, чем более представляется шансов успешно достигнуть цели и скрыть за собой следы. Чаще всего случается так, что убийца заранее хорошо знает, куда и к кому он идет, зачем идет и при каких обстоятельствах ему придется действовать. У него всё приведено в известность, обдумано и рассчитано, иногда после долгого, тщательного изучения характера жертвы, её привычек, средств, связей, её обстановки, жилья и проч.
Этим-то и отличаются коренным образом преднамеренные убийства от случайных, внезапно, с экспромта совершаемых. Отсюда первым и почти непреложным условием бывает предварительное, более или менее близкое знакомство между убийцей и жертвой. Обыкновенно оказывается, что убийца состоял прежде или же состоит в самый момент преступления в тех или иных — деловых ли, родственных, или просто приятельских
