же мало задумываясь, какъ будто идутъ они на такое дѣло, исходъ котораго не можетъ имѣть ни малѣйшаго вліянія на чью бы то ни было участь. Не ищите въ ихъ поступкахъ тонкаго маскированія, дьявольской махинаціи, хитрыхъ разсчетовъ… Каждая случайность можетъ выдать головой соучастниковъ, но имъ какъ будто до этого нѣтъ дѣла, какъ будто не предъ ними лежитъ перспектива каторжной жизни… Въ исторіи этихъ преступленій каждая преграда можетъ спасти человѣческую жизнь, каждый внѣшній толчекъ можетъ сгубить человѣческую жизнь… Эти странные преступники являются какъ бы послушными исполнителями заранѣе составленнаго и произнесеннаго приговора, безучастными къ самому факту исполненія, настолько, что кровь человѣческая не оставляетъ въ ихъ воспоминаніяхъ никакого слѣда. Этой странной, поражающей простотой исчерпывается почти весь драматизмъ нашихъ самыхъ страшныхъ, самыхъ потрясающихъ преступленій; но въ этой простотѣ гораздо болѣе дѣйствительнаго драматизма чѣмъ въ тѣхъ «таинственныхъ» преступленіяхъ, гдѣ интрига идетъ подземными ходами, гдѣ она созрѣваетъ и приводится въ исполненіе, окруженная всѣми аттрибутами, дѣйствующими на воображеніе».
Таковы, въ большинствѣ случаевъ, наши криминальныя дѣянія, но указанныя черты особенно разительно бросаются въ глаза въ непреднамѣренныхъ убійствахъ съ цѣлью грабежа. Насколько внезапно зарождается иногда въ головѣ преступника мысль объ убійствѣ, подъ вліяніемъ корыстолюбиваго соблазна, въ какой степени легко и быстро мысль здѣсь переходитъ въ дѣло, которое исполняется, притомъ, совершенно очертя голову,—примѣровъ имѣется множество въ нашемъ матеріалѣ. Мы остановимся на наиболѣе рельефныхъ изъ нихъ.
Какъ-то разъ, лѣтней ночью, въ 1867 году, трое пріятелей-крестьянъ, связанныхъ между собою товариществомъ по бродяжничеству и воровскому промыслу, пробирались тайкомъ на дачу Мятлева по Петергофскому шоссе, съ цѣлью совокупными силами ее обокрасть. Дойдя до стоговъ сѣна вблизи дачи, двое изъ нихъ, по уговору, остановились, усѣвшись на сѣнѣ, а третій отправился на рекогносцировку для осмотра мѣста дѣйствія. Конечно, для этого потребовалось немного времени, но когда ушедшій возвратился, то ему представилась такая картина: одинъ товарищъ, весь въ крови, лежалъ мертвымъ, а другой преспокойно снималъ съ него часы и
же мало задумываясь, как будто идут они на такое дело, исход которого не может иметь ни малейшего влияния на чью бы то ни было участь. Не ищите в их поступках тонкого маскирования, дьявольской махинации, хитрых расчетов… Каждая случайность может выдать головой соучастников, но им как будто до этого нет дела, как будто не пред ними лежит перспектива каторжной жизни… В истории этих преступлений каждая преграда может спасти человеческую жизнь, каждый внешний толчок может сгубить человеческую жизнь… Эти странные преступники являются как бы послушными исполнителями заранее составленного и произнесенного приговора, безучастными к самому факту исполнения, настолько, что кровь человеческая не оставляет в их воспоминаниях никакого следа. Этой странной, поражающей простотой исчерпывается почти весь драматизм наших самых страшных, самых потрясающих преступлений; но в этой простоте гораздо более действительного драматизма чем в тех „таинственных“ преступлениях, где интрига идет подземными ходами, где она созревает и приводится в исполнение, окруженная всеми атрибутами, действующими на воображение».
Таковы, в большинстве случаев, наши криминальные деяния, но указанные черты особенно разительно бросаются в глаза в непреднамеренных убийствах с целью грабежа. Насколько внезапно зарождается иногда в голове преступника мысль об убийстве, под влиянием корыстолюбивого соблазна, в какой степени легко и быстро мысль здесь переходит в дело, которое исполняется, притом, совершенно очертя голову, — примеров имеется множество в нашем материале. Мы остановимся на наиболее рельефных из них.
Как-то раз, летней ночью, в 1867 году, трое приятелей-крестьян, связанных между собою товариществом по бродяжничеству и воровскому промыслу, пробирались тайком на дачу Мятлева по Петергофскому шоссе, с целью совокупными силами её обокрасть. Дойдя до стогов сена вблизи дачи, двое из них, по уговору, остановились, усевшись на сене, а третий отправился на рекогносцировку для осмотра места действия. Конечно, для этого потребовалось немного времени, но когда ушедший возвратился, то ему представилась такая картина: один товарищ, весь в крови, лежал мертвым, а другой преспокойно снимал с него часы и
