хищное къ падали, зловѣще-каркающее воронье, да раздается въ затхломъ, смрадномъ воздухѣ вопль и плачъ Іереміи.
Таково въ общихъ чертахъ мрачное впечатлѣніе современной русской дѣйствительности, какъ она отражается въ своемъ зеркалѣ—литературѣ! Спрашивается, въ какой-же степени это зеркало вѣрно? Откуда это разъѣдающее недовольство жизнью, это отрицательно-мизантропическое къ ней отношеніе? Вправду ли современная русская дѣйствительность настолько печальна и хаотична, что и не можетъ дать иныхъ, болѣе свѣтлыхъ впечатлѣній, или—передъ нами ничто иное, какъ «литературная хандра», по опредѣленію г. Е. Маркова? Вотъ вопросы, имѣющіе общій интересъ и въ частности, для нашей задачи, составляющіе исходную точку! Обойти ихъ мы не можемъ.
Чтобы отвѣтить на нихъ удовлетворительно, необходимо прежде всего опредѣлить уровень предъявляемыхъ жизни требованій и запросовъ со стороны господствующихъ въ области мысли соціально-политическихъ идеаловъ и принциповъ. Само собой понятно, что отъ степени высоты и прихотливости критеріума, выработаннаго на основаніи этихъ теоретическихъ началъ, зависитъ тотъ или другой отвѣтъ. Легко можетъ статься, что съ объективно-исторической точки зрѣнія поэтъ и не правъ, сказавши, что «подлѣе» нашего времени ничего еще въ русской жизни не было; можетъ быть, по справкѣ съ фактами прошлаго, нашлись бы времена столько-же и даже еще болѣе «подлыя». Но дѣло въ томъ, что критеріумъ общественной мысли и общественной совѣсти для нашего времени можетъ быть гораздо выше, взыскательнѣе и активнѣе, чѣмъ онъ былъ во времена предшествовавшія. И на то весьма похоже.
Несомнѣнно, что русская мысль (а слѣдственно и совѣсть), безостановочно прогрессируя и въ глубь и въ ширь, достигла
хищное к падали, зловеще каркающее воронье, да раздается в затхлом, смрадном воздухе вопль и плач Иеремии.
Таково в общих чертах мрачное впечатление современной русской действительности, как она отражается в своем зеркале — литературе! Спрашивается, в какой же степени это зеркало верно? Откуда это разъедающее недовольство жизнью, это отрицательно мизантропическое к ней отношение? Вправду ли современная русская действительность настолько печальна и хаотична, что и не может дать иных, более светлых впечатлений, или — перед нами ничто иное, как «литературная хандра», по определению г. Е. Маркова? Вот вопросы, имеющие общий интерес и в частности, для нашей задачи, составляющие исходную точку! Обойти их мы не можем.
Чтобы ответить на них удовлетворительно, необходимо прежде всего определить уровень предъявляемых жизни требований и запросов со стороны господствующих в области мысли социально-политических идеалов и принципов. Само собой понятно, что от степени высоты и прихотливости критериума, выработанного на основании этих теоретических начал, зависит тот или другой ответ. Легко может статься, что с объективно исторической точки зрения поэт и не прав, сказавши, что «подлее» нашего времени ничего еще в русской жизни не было; может быть, по справке с фактами прошлого, нашлись бы времена столько же и даже еще более «подлые». Но дело в том, что критериум общественной мысли и общественной совести для нашего времени может быть гораздо выше, взыскательнее и активнее, чем он был во времена предшествовавшие. И на то весьма похоже.
Несомненно, что русская мысль (а следственно и совесть), безостановочно прогрессируя и в глубь и в ширь, достигла
