ухаживанья неизбѣжно и очень скоро оканчивается тѣмъ, что у героини «разъ однажды, вечеркомъ», «нитка оборвется», а вслѣдъ затѣмъ,—стремительно побѣжденная «ясной позолотой», фунтомъ-другимъ конфектъ, трактирнымъ ужиномъ съ бутылкой вина и много, много—парой нехитрыхъ сережекъ,—она быстро проходитъ школу паденія и деморализаціи для того, чтобы въ ближайшій затѣмъ «разъ, однажды, вечеркомъ», появиться въ рядахъ сговорчивыхъ сильфидъ Невскаго проспекта или пріютиться въ гостепріимныхъ конурахъ Мѣщанскихъ улицъ съ переулками. Конечно, въ этой драматической развязкѣ оказывается всецѣло повиннымъ «юнкеръ въ позолотѣ», который, по свойственной сынамъ Марса «жестокости», побѣдоносно сорвавъ «цвѣтокъ наслажденія», покидаетъ свою жертву для новыхъ завоеваній.
Это, можно сказать, классическая форма романовъ большинства нашихъ героинь, и она такъ хорошо заучена и общедоступна, что къ ней часто прибѣгаютъ съ цѣлью «сочинительской», для прикрытія несравненно менѣе романической дѣйствительности. А дѣйствительность эта часто бываетъ такова, что героиня, иногда въ очень ранней юности и благодаря именно ей, рекрутируется въ ряды жертвъ общественнаго темперамента самымъ обыденнымъ, прозаическимъ образомъ, на началахъ чисто-коммерческихъ, какъ предметъ простой купли и продажи. Скандалезная хроника столицы и ея судебная лѣтопись чрезвычайно богаты фактическими указаніями на существованіе такой коммерціи и спеціально занимающихся ею особыхъ промышленниковъ—«свахъ» и «сводень», преимущественно изъ лицъ женскаго пола, чаще всего—бывшихъ «камелій», застарѣлыхъ въ наукѣ разврата и содержательницъ тайныхъ и публичныхъ притоновъ терпимости.
Грязные, возмутительные факты этого рабовладѣльческаго промысла, не смотря на его хорошо охраняемую подпольность, время отъ времени всплываютъ наружу и докладываются судомъ вниманію общественной совѣсти. Такихъ фактовъ не мало и въ нашихъ матеріалахъ. Господствующій между ними и чаще всего повторяющійся состоитъ обыкновенно въ томъ, что подходящія, по своей безпомощности и неразвитости, невинныя дѣвушки добровольно или обманомъ,—путемъ опутыванія ихъ воли разными соблазнами и закабаленіями,—заманиваются въ притоны разврата и сбываются по хорошей цѣнѣ сперва, какъ свѣжинка,—охотникамъ до нея,
ухаживания неизбежно и очень скоро оканчивается тем, что у героини «раз однажды, вечерком», «нитка оборвется», а вслед затем, — стремительно побежденная «ясной позолотой», фунтом-другим конфет, трактирным ужином с бутылкой вина и много, много — парой нехитрых сережек, — она быстро проходит школу падения и деморализации для того, чтобы в ближайший затем «раз, однажды, вечерком», появиться в рядах сговорчивых сильфид Невского проспекта или приютиться в гостеприимных конурах Мещанских улиц с переулками. Конечно, в этой драматической развязке оказывается всецело повинным «юнкер в позолоте», который, по свойственной сынам Марса «жестокости», победоносно сорвав «цветок наслаждения», покидает свою жертву для новых завоеваний.
Это, можно сказать, классическая форма романов большинства наших героинь, и она так хорошо заучена и общедоступна, что к ней часто прибегают с целью «сочинительской», для прикрытия несравненно менее романической действительности. А действительность эта часто бывает такова, что героиня, иногда в очень ранней юности и благодаря именно ей, рекрутируется в ряды жертв общественного темперамента самым обыденным, прозаическим образом, на началах чисто коммерческих, как предмет простой купли и продажи. Скандалёзная хроника столицы и её судебная летопись чрезвычайно богаты фактическими указаниями на существование такой коммерции и специально занимающихся ею особых промышленников — «свах» и «сводень», преимущественно из лиц женского пола, чаще всего — бывших «камелий», застарелых в науке разврата и содержательниц тайных и публичных притонов терпимости.
Грязные, возмутительные факты этого рабовладельческого промысла, несмотря на его хорошо охраняемую подпольность, время от времени всплывают наружу и докладываются судом вниманию общественной совести. Таких фактов немало и в наших материалах. Господствующий между ними и чаще всего повторяющийся состоит обыкновенно в том, что подходящие, по своей беспомощности и неразвитости, невинные девушки добровольно или обманом, — путем опутывания их воли разными соблазнами и закабалениями, — заманиваются в притоны разврата и сбываются по хорошей цене сперва, как свежинка, — охотникам до неё,
