и не читаетъ повседневно въ газетахъ, на заднихъ страницахъ, такіе, напримѣръ, выразительные анонсы, выборъ которыхъ въ нашихъ матеріалахъ изобиленъ до роскоши:
«Студентъ университета, не имѣющій средствъ къ существованію, ищетъ уроковъ или какихъ-либо занятій». «Чѣмъ-бы ни было готовъ заниматься бѣдный студентъ, не имѣющій положительно никакихъ средствъ къ существованію». «12 студентовъ, сильно нуждающихся, даютъ уроки по всѣмъ предметамъ»…
Безконечныя, въ такомъ же родѣ, обращенія къ добрымъ людямъ переходятъ нерѣдко въ своеобразный лиризмъ: «Прошу уроковъ или какой-нибудь работы». «Убѣдительно проситъ доставить уроки слушательница высшихъ женскихъ курсовъ». «Дайте хоть теперь!!! уроковъ или письменныхъ работъ слушательницѣ высшихъ женскихъ курсовъ». «Да неужели и теперь никто не доставитъ мнѣ урока или переписки? Студентъ». И такъ далѣе, и. т. д.
Читатель согласится, что предложеніе услугъ и рукъ въ такой патетической формѣ, не имѣя ничего общаго съ обыденной коммерческой практикой на рынкѣ труда, представляетъ собою, въ сущности, одинъ изъ видовъ нищенскаго испрашиванія подаянія. Что это дѣйствительно такъ, можно заключить еще изъ того, что въ то время, какъ одни изъ «сильно нуждающихся» и «не имѣющихъ средствъ къ существованію» студентовъ и студентокъ испрашиваютъ, въ видѣ замаскированной милостыни, уроковъ и «какой-либо» работы, другіе изъ нихъ, болѣе простодушные и покладистые, прямо, безъ околичностей, просятъ подать имъ на хлѣбъ натурой. «Студентъ,—читаемъ въ тѣхъ-же газетныхъ объявленіяхъ,—которому угрожаетъ исключеніе изъ медико-хирургической академіи, за невзносъ платы за слушаніе лекцій, проситъ одолжить ему 25 руб.» «Нуждаюсь въ матеріальныхъ средствахъ и, не имѣя никакихъ занятій, прошу одолжить мнѣ 20 руб. Адресъ: студенту»… «Студентъ убѣдительно проситъ благотворительное лицо одолжить ему 130 рублей до октября мѣсяца»…
На подобныя, весьма участившіяся въ послѣдніе годы, ламентаціи голодающей школьной молодежи обращалось вниманіе и въ печати, и одинъ фельетонистъ какъ-то, по этому поводу, воскликнулъ въ припадкѣ гражданской скорби: «Студентъ, публично просящій милостыню,—хуже, публикующій объ этой просьбѣ въ газетахъ, на всю Россію!—Этого не потерпѣло бы студенчество въ
и не читает повседневно в газетах, на задних страницах, такие, например, выразительные анонсы, выбор которых в наших материалах изобилен до роскоши:
«Студент университета, не имеющий средств к существованию, ищет уроков или каких-либо занятий». «Чем бы ни было готов заниматься бедный студент, не имеющий положительно никаких средств к существованию». «12 студентов, сильно нуждающихся, дают уроки по всем предметам»…
Бесконечные, в таком же роде, обращения к добрым людям переходят нередко в своеобразный лиризм: «Прошу уроков или какой-нибудь работы». «Убедительно просит доставить уроки слушательница высших женских курсов». «Дайте хоть теперь!!! уроков или письменных работ слушательнице высших женских курсов». «Да неужели и теперь никто не доставит мне урока или переписки? Студент». И так далее, и. т. д.
Читатель согласится, что предложение услуг и рук в такой патетической форме, не имея ничего общего с обыденной коммерческой практикой на рынке труда, представляет собою, в сущности, один из видов нищенского испрашивания подаяния. Что это действительно так, можно заключить еще из того, что в то время, как одни из «сильно нуждающихся» и «не имеющих средств к существованию» студентов и студенток испрашивают, в виде замаскированной милостыни, уроков и «какой-либо» работы, другие из них, более простодушные и покладистые, прямо, без околичностей, просят подать им на хлеб натурой. «Студент, — читаем в тех же газетных объявлениях, — которому угрожает исключение из медико-хирургической академии, за невзнос платы за слушание лекций, просит одолжить ему 25 руб.» «Нуждаюсь в материальных средствах и, не имея никаких занятий, прошу одолжить мне 20 руб. Адрес: студенту»… «Студент убедительно просит благотворительное лицо одолжить ему 130 рублей до октября месяца»…
На подобные, весьма участившиеся в последние годы, ламентации голодающей школьной молодежи обращалось внимание и в печати, и один фельетонист как-то, по этому поводу, воскликнул в припадке гражданской скорби: «Студент, публично просящий милостыню, — хуже, публикующий об этой просьбе в газетах, на всю Россию! — Этого не потерпело бы студенчество в
