съ папами римскими, но и съ другими; множество людей къ вѣрѣ изъ блуда "выдвигали", въ разныхъ языкахъ учеными были, "к тому яко животъ светобливыи вели, но тежъ межи собою злыхъ фалшивыхъ и вере братовъ знашали (устраняли), лечили, направляли"; какъ наконецъ учителей своихъ „водле науки слова божего светобливым малженством от иныхъ отдѣлили и ахъ тымъ оздобеных всим народом и верам и понине у прикладу праве, яко свечу чистостю малженства светячую были показали". Много пришлось бы о нихъ говорить, замѣчаетъ авторъ, но рѣшается остановиться только на одномъ примѣрѣ славянской мудрости, которая извѣстна и очевидна для всѣхъ, кто "безъ писма" (т. е. кто не имѣетъ переводовъ Священнаго писанія на родном языкѣ). Славяне "дле такъ великое светобливости своее" были, помимо другихъ народовъ, такимъ гойнымъ даромъ были отъ Пана оздобени", что не говоря уже о папѣ римскомъ, но и другихъ болѣе въ то время "наученшихъ народовъ", какъ то въ Ливіи, Антіохіи, Пентаноліи, Сициліи, Месопотаміи, Палестинѣ, Финикіи, даже и сосѣднихъ народовъ, какъ французовъ, англичанъ, испанцевъ, влоховъ, нѣмцевъ, поляковъ однимъ словомъ, всѣхъ христианскихъ народовъ, они "въ слове божьемъ прозрѣвши, сами одни толко того были доказали, же подлугъ науки апостольское своимъ влосным езыком от так давного часу слово боже выложили и мели и нам зоставили“. Этотъ примѣръ всѣ другіе народы только въ наше время "обачили" и „це безъ малого забуреньи и ображенья" что перевели на свои языки слово божье съ латинского языка.
Таковы были національныя представленія Тяпинскаго. Онъ гордился тѣмъ, что онъ-русинъ, указывалъ на заслуги славянства въ прошломъ и даже не прочь былъ их преувеличивать―можетъ быть, и безсознательно; онъ гордится своимъ русскимъ и славянскимъ происхожденіемъ.
Здесь небезполезно привести два указанія. Происходя изъ Полоцкой земли, какъ увидимъ ниже, Тяпинский могъ себя считать русиномъ по преимуществу. Въ XVI в. Русью, русскими волостями, землями въ Литовско-Русскомъ государствѣ считались именно Подвинье, Поднѣпровье въ отличіе отъ Украйны (Южной), Волыни, Подляхіи, Жмуди и Литвы. Далѣе Тяпинскій даже въ подписяхъ на оффиціальныхъ актахъ употреблялъ русское письмо; не даромъ онъ въ своемъ предисловіи укоряетъ тѣхъ, кто "не смѣетъ" подписываться по-русски (стр. 2, прим.).
Однако авторъ, столь высоко цѣнившій "довстипность", "умѣетность", мудрость, заслуги предковъ, съ прискорбіемъ наблюдалъ глубокое падение этихъ прекрасныхъ національно-религиозныхъ качествъ въ современномъ ему обществѣ. Онъ видитъ передъ собой отступничество отъ національности среди наиболѣе видныхъ его членовъ, грубость и религиозную неразвитость простого народа и находитъ причины этого явленія въ пониженіи въ русскомъ народѣ образованности вообще и въ особенности въ умственномъ и нравственномъ паденiи учителей народа-духовенства.
Вѣра, говоритъ Тяпинскiй, "яко устала, яко загинула; обачиване речей жалосныхъ кгвалтом слова до устъ гонит". Кто из богобоязливыхъ людей "не задержитъ" (т. е. словъ жалостных), глядя на такую "казнь божію", кто не будетъ плакать, видя въ средѣ великих княжатъ, знатныхъ пановъ, столь многихъ невинныхъ дѣтей, мужей и женъ, въ средѣ такого ученаго народа, какъ русскій, занедбане а просто взъгардоу" своего славнаго языка; вслѣдствiе того пренебреженiя "за покараньемъ Панскими оная ясная их в слове божьемъ мудрость", которая была у нихъ врожденной, отошла отъ нихъ и ея мѣсто заступила "такая оплаканная неумеетность... же вжо некоторие и писмом ее своимъ, а злаща в слове божемъ встыдают". Хуже всего то, что духовенство само не изучаетъ русскаго письма, не знаетъ его, не имѣетъ нигдѣ для науки школы, "зачим в польскіе, або въ иные писма за такою неволею, немало и оу себе и дети не безъ встыдоу своего бы се одно почули немалого заправоуют" (стр. 2-3).
Тяпинскаго особенно безпокоитъ падение образованности въ русскомъ смыслѣ. Указавъ на заслуги славянскаго языка, на то, что переводъ Священнаго писанія на славянский языкъ послужилъ примѣромъ для всѣхъ народовъ какъ было раньше приведено, авторъ въ сильныхъ выраженіяхъ обращается къ панамъ, требуя ихъ поддержки въ дѣлѣ поднятія образованія въ томъ же смыслѣ (т.е. при посредствѣ Священнаго писанія на русскомъ языкѣ): онъ совѣтуетъ панамъ быть достойными своихъ славныхъ предковъ и „вступить“ на ихъ мѣста, такъ какъ ни откуда нѣтъ, вслѣдствие нашихъ грѣховъ, иной помощи. Только вы, паны, могли бы притти на помощь изъ любви къ своей отчизнѣ"; "простота чоловека беднаго посполитого на вас очи завжды оудавала и удает и за вами идет". Онъ совѣтуетъ панамъ показать примѣръ, притти на помощь отчизнѣ въ недостаткѣ науки "грубой простотѣ“, братьѣ своей, "если только у васъ есть сколько-нибудь милосердiя" для "богобойнаго" человѣка; „улитоване" есть самое лучшее, ближе всего подходящее къ добротѣ божіей, качество. Онъ даетъ и еще совѣтъ панамъ, какъ помочь "народу вашому неумеетностью заведеному и утрапеному": проситъ митрополитовъ и владыкъ озаботиться о распространении наукъ (стр. 4-5).
Тяпинскiй не щадитъ словъ для характеристики тогдашняго духовенстви, какъ высшато такъ и низшаго. Такъ, непосредственно за приведенымъ выше обращеніемъ къ панамъ мы встрѣчаемъ слѣдующее мѣсто, которое приводимъ въ почти дословномъ пересказѣ: наконецъ ради вѣчной заплаты себѣ отъ Бога, вы бы (т. е. паны), помогая вашему народу "неумеетностью заведеному и утрапеному", "митрополита вашого", владыкъ и учителей вашихъ до того просьбами вашими вели, чтобъ они не предавались подку-
