та сгорит, — почему же наниматель не должен быть освобожден от платежа аренды за несуществующий предмет ее?
Если же рассматривать это взыскание, как неустойку, то почему только в этом случае неустойка должна взыскиваться без всякого отношения к тому, вследствие чего нарушен договор нанимателем, — по личному ли его произволу, или вследствие особо сложившихся для него обстоятельств, которых он не в состоянии предотвратить. Сенат сознает, что перевод по службе нельзя рассматривать, как воздействие непреодолимой силы (94 № 101); между тем как нередко бывает, что чиновник переводится в другой город не только не по своей воле, а именно против его воли, и противиться этому он не может.
Все эти соображения приводят нас к тому заключению, что правильнее было бы разрешить этот вопрос в том смысле, что оставление квартиры должно быть рассматриваемо как неисполнение или нарушение всякого другого договора, дающее хозяину право требовать возмещения лишь того ущерба, который причиняется ему досрочным оставлением квартиры; определение же размера этого взыскания предоставить суду, решающему дела по существу[1].
Выше (LIII объясн.) мы говорили, что наниматель вправе передать договор другому лицу, оставаясь ответственным лицом пред собственником вещи. Тем более он вправе, если это не ограничено условием договора, отдавать части взятого в наем имения в субаренду (поднаем,) другим лицам, и собственник не может требовать уничтожения этих поднаемных договоров, пока существует главный договор (70 № 1534). С прекращением же главного договора, даже до истечения срока, по какой бы то ни было причине (напр., по соглашению с главным арендатором), он приобретает право требовать уничтожения и всех производных договоров, т. к. эти договоры, быв заключены арендатором без участия собственника, для последнего не обязательны (71 № 523; 76 № 190; 79 № 200), несмотря даже на то, что арендатору было предоставлено право устанавливать субаренду.
- ↑ По этому вопросу последовали решения сената 74 № 500; 75 № 674; 76 №№ 120, 472; 87 № 132.
