дать прошение, или когда он подал таковое, но оно не соответствует требованиям закона и подлежит возвращению или оставлению без движения. Таким образом до момента извещения ответчика в деле имеется один хозяин — истец, от которого не может быть отнято право приступить ли к производству, или прекратить его. А так как до этого же момента судьбою дела распоряжается председательствующий, то и от него не может быть отнято право, не давая делу движения, прекратить его возвращением прошения тому, кто один еще имеет право просить о производстве и кто просит о прекращении производства. Далее, Анненков становится на сторону ответчика и защищает его интересы, которые будто бы уже нарушаются тем, что истец подал в суд прошение. Но подачей искового прошения интересы ответчика еще ничем не нарушены, как и в том случае, когда поданное в суд прошение не подлежит принятию по несоблюдении той или другой формальности. Наконец, почему же суд должен стоять на страже интересов одного ответчика, который еще и не обеспокоен вызовом и которого, может быть, и нет уже на свете, а права его перешли к другим лицам, которых и сам истец не знает? Почему суд не может не стать и на сторону истца, сделавшего крупную ошибку, предъявив иск не так как нужно, когда ответчик ничего еще не знает? Вот эти соображения приводят нас к тому выводу, что председательствующий вправе возвратить исковое прошение по требованию о том истца, пока ответчику не посланы еще повестки и возвратить их нельзя. Основанием же к тому служит прямой смысл 4 ст. уст. гр. суд.
Так и даже шире того посмотрели на этот предмет и составители нового проекта, предполагая включить в устав специальную об этом статью (118), по силе которой — «до вручения ответчику копии с прошения и приложений, а если ответчик вызывается чрез публикацию, то до истечения срока публикации или до явки ответчика, проситель может взять прошение обратно, и в сем случае прошение возвращается ему по распоряжению председателя».
