— Что это ты под окном словно в землю врос, Прокоп — заговорил вдруг кто-то тихим голосом. — Ужин уж готов давно, а вас никого нет.
Слышу, вошел кто-то в сени. Я отворила дверь, а это старушка.
— Здорово, девушка, — промолвила она. — Просим мы тебя ужинать, моя кукушечка.
— Спасибо, бабушка.
— Так ты пойдешь?
— Вот я у пани спрошусь.
— Чего спрашиваться? Ведь это ужин.
— Позволят ли мне пойти…
Старушка помолчала маленько да и говорит мне:
— Ну, так иди, мое дитятко; я тебя здесь обожду.
Пошла я к господам, а они сидят рядышком, такие веселенькие, о чем-то меж собою разговаривают. Я вошла, а пани.
— Чего суешься?
— Позвольте, — говорю, — пани, мне поужинать.
— Ступай себе, ужинай.
Пошла я за старушкой, через двор, в хату.
— Вот, привела вам девушку, — говорит старуха, войдя в хату.
А в хате за столом сидит между другими Назар черноволосый и молодица хорошенькая, его жена, тут же. В печи пышет полымя, как в горниле; весело отсвечиваются белые стены, и божничок светится, завешенный шитым полотенцем, сухими цветами и травами разубранный. На полках мисы, миски и мисочки, зеленые, красные и желтые, словно драгоценные каменья красуются. И все в этой хате было весело, опрятно, все так и лоснилось: и связка мягкого льну на жерди, и черный кожух на деревянном колку, и плетеная люлька с ребенком.
— Просим до гурту, — говорят мне с приветом и поклонами.
— А может быть, со мною рядом такая королева сядет, а? — промолвил Назар.
— А разве вы самый красивый, дядя? — спрашиваю я его.
Глянула я кругом, ан тот парубок уж тут — смотрит на меня из угла… даже жарко мне сделалось.
— А то небось нет? — промолвил Назар. — Всмотрись ты в меня хорошенько: уж на что я хорош, на что пригож!
