Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/91

8-7 вета была при немъ. Мы не видѣли, какъ на сценѣ Ананій Яковлевъ думалъ свою думу, мысленно прила- живалъ свои отношенія къ женѣ, барину, односельча- намъ. Писемскій — врагъ всякаго мелодраматическаго багажа трагедіи, въ томъ числѣ и монологовъ, этой излюбленной Шекспиромъ формы лунатизма. У него нѣтъ и объективированныхъ галлюцинаціонныхъ сценъ Гауптмана и Меттерлинка, гдѣ-бы передъ зрителемъ образно вставалъ и звучалъ чадный міръ взбудоражен- ной, человѣческой души. Зрители видятъ въ „Горькой судьбинѣ" то, что могутъ видѣть въ ней люди, открыв- шіе дверь комнаты и вошедшіе туда неожиданно. Такъ какъ ничего, кромѣ ражаго мужика, въ раздумьи си- дящаго за столомъ, они-бы не увидали, то Писемскій и не располагаетъ средствами для того, чтобы ввести насъ въ душевный міръ своего героя между первымъ его разговоромъсъженой наединѣ и словами „Оброкъ-съ", которыми Ананій Яковлевъ думаетъ ограничить разго- воръ со своимъ обидчикомъ и господиномъ. Ананій Яковлевъ не хотѣлъ - бы ссориться съ бариномъ; онъ даже и говорить-бы съ нимъ вовсе не хотѣлъ; не ду- майте только видѣть здѣсь какое-нибудь нервное бере- жете своего покоя, или особенную какую-нибудь обид- чивость. Ананій Яковлевъ не мальчикъ, ему 86-ой годъ, и хотя онъ тронутъ петербургской цивилизаціей и даже увѣренъ, что „наша страна не безсудная", но самая натура его требуетъ сознанія устоевъ, чего-то получен- наго отъ отцовъ и что перейдетъ въ поколѣніе. Есть одинъ такой устой — это царь, а второй — это ба- тюшка, а третій—баринъ. Не даромъ въ этомъ баринѣ и кровь течетъ другая, въ сравненіи съ которой кровь Ананія будетъ по словамъ его „нестоющая". Ананій смотритъ на барина, какъ на суш;ество другого порядка, но не надо искать въ основѣ его отношеній къ г. Чег-

лову чего-нибудь вродѣ рабьей чувствительности. Ни