Мы двигаемся за телегой нестройной, оживленной гурьбой. По дороге в село нам попадаются крестьянки, везущие на вокзал молоко. Они улыбаются. Им, вероятно, весело и любопытно смотреть на наши молодые лица, залитые солнечным светом.
Семь часов.
Выясняется, что мы направляемся сейчас в народную школу, где и будем жнть. Когда начнем работать и «все это» устроится, пока неизвестно.
В деревне пахнет дымком, навозом и бодрой крепостью вянущих трав.
Каждая милая деревенская мелочь радует сердце: стадо гусей, марширующих, как солдаты; два замурзанных поросенка, с хрюканьем бегущие через дорогу; девчонка с выпяченным перетянутым животом, выгоняющая тупомордого теленка из огорода…
Под горой криница, — глубокий гулкий колодец с высоким скрипучим журавлем над ним.
От станции школа версты за две. Это двухэтажный белый домик, у которого второй этаж настолько меньше первого, что кажется нелепой надстройкой. Рядом — церковь. Напротив — сельскохозяйственная читальня с вечно запертыми дверьми.
В школе работа: мы выносим из классов на двор парты — приготовляем себе спальни. Роль кроватей будут выполнять мешки, набитые соломой.
Пустые, запылившиеся летние классы звонко наполняются нашими голосами, смехом и чиханьем от пыли.
Во дворе фруктовый сад. Мало-помалу яблоки из него исчезают. Неизвестно куда, конечно…
Потом — чай. После чая — приятная истома. Немножко жарко. Отдыхаем.
Однако ненадолго. К одиннадцати часам является сотский. Он приносит с собой список крестьянских дворов, где необходима наша помощь, и остается на крылечке, чтобы потом развести нас по дворам. Сотский — черный мужичонка, похожий на чеховского «цоцкого».
Полчаса педагоги распределяют нас на группы, а затем мы, смущенные, шествуем за сотским по селу. Он разводит нас — по два, по три на двор.
Сотский ухмыляется.
— Думаю я, — говорит он, — что все это будет не работа, а так… фантазия… Куды же вам работать!
,_стр._08.jpg&oldid=5141079){kind=link}