и занятію позиціи между Припятью и Днѣпромъ, былъ ближе подвинутъ для замѣны въ Могилевѣ корпуса Даву, присоединеннаго Наполеономъ къ главной Арміи.
Сіе соединеніе содѣлывается источникомъ затруднительнаго положенія Главнокомандующаго.Никогда разсчеты Наполеона не были столь совершенно предупреждены, но никогда также Главнокомандующій какой-либо Арміи не находился въ столь непріятнѣйшемъ положеніи, какъ я. Въ сіе время два Главнокомандующие двухъ соединенныхъ Армій равно зависили отъ ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА и равно уполномочены были властью, принадлежащею къ сему сану; каждый имѣлъ право непосредственно доносить ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ и располагать по своему мнѣнію ввѣренною Арміею. Я имѣлъ особенное право, въ качествѣ Военнаго Министра, объявлять ВЫСОЧАЙШУЮ волю ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА[1], но въ дѣлахъ столь важныхъ, въ дѣлахъ, отъ коихъ зависѣла участь всей Россіи, я не дерзалъ употребить сего права безъ ВЫСОЧАЙШАГО соизволенія.
Итакъ, для приведенія соединенныхъ Армій къ дѣйствіямъ, по возможности согласнымъ и стремящимся къ одной цѣли, мнѣ надлежало все употребить, дабы установить между мною и Княземъ всевозможное единогласіе, ибо изъ предыдущей нашей переписки о медленности дѣйствій произошло уже нѣкоторое неудовольствіе. Я долженъ былъ льстить его самолюбію и уступать ему въ разныхъ случаяхъ противъ собственнаго своего удостовѣренія, дабы произвести съ большимъ успѣхомъ важнѣйшія; словомъ, мнѣ слѣдовало исполнить обязанность для меня непонятную и совершенно противную характеру и чувствамъ моимъ. Несмотря на то, думалъ я, что въ полной мѣрѣ достигъ своей цѣли; но впослѣдствіи удостовѣрили
- ↑ О чемъ-же охать? вотъ что значитъ слабость характера.
Примѣчаніе Г. Давыдова.
и занятию позиции между Припятью и Днепром, был ближе подвинут для замены в Могилёве корпуса Даву, присоединенного Наполеоном к главной армии.
Сие соединение соделывается источником затруднительного положения главнокомандующегоНикогда расчеты Наполеона не были столь совершенно предупреждены, но никогда также главнокомандующий какой-либо армии не находился в столь неприятнейшем положении, как я. В сие время два главнокомандующие двух соединенных армий равно зависели от вашего императорского величества и равно уполномочены были властью, принадлежащею к сему сану; каждый имел право непосредственно доносить вашему императорскому величеству и располагать по своему мнению вверенною армиею. Я имел особенное право в качестве военного министра объявлять высочайшую волю вашего императорского величества[1], но в делах столь важных, в делах, от коих зависела участь всей России, я не дерзал употребить сего права без высочайшего соизволения.
Итак, для приведения соединенных армий к действиям, по возможности согласным и стремящимся к одной цели, мне надлежало все употребить, дабы установить между мною и князем всевозможное единогласие, ибо из предыдущей нашей переписки о медленности действий произошло уже некоторое неудовольствие. Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного своего удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшие; словом, мне следовало исполнить обязанность для меня непонятную и совершенно противную характеру и чувствам моим. Несмотря на то, думал я, что в полной мере достиг своей цели; но впоследствии удостоверили
- ↑ О чем же охать? Вот что значит слабость характера.
Примечание ген. Давыдова.
