Страница:Избранные стихотворения Людвига Кондратовича.pdf/64

Если-жъ кто про воеводу помянетъ опять.
Вновь отецъ развеселится, гнѣвъ свой позабывъ.
И пируетъ беззаботно, веселъ и шутливъ.

Наконецъ сосѣдъ нашъ умеръ. Странно, отчего?
Но отецъ мой, что при жизни не любилъ его.
Только умеръ онъ, молится по усопшемъ сталъ,
Будто долгъ свой исполняя, нищимъ подавалъ...
Поминанье заказалъ онъ и, какъ ночь, угрюмъ.
Ото всѣхъ скрывался долго, полный мрачных думъ.
Кто, бывало, изъ сосѣдей, помню я, умретъ,
Мой отецъ спѣшитъ сейчасъ же утѣшать сиротъ.
Ихъ страданье раздѣляя теплою душой,
Обласкаетъ дѣтокъ малыхъ, говоритъ съ вдовой,
Самъ устроитъ погребенье и на свой же счетъ,
И о Троцкомъ воеводѣ скажетъ анекдотъ.
А теперь хотя и много сокрушался онъ,
Но къ сосѣдямъ не поѣхалъ править похоронъ.
И кипѣлъ ужаснымъ гнѣвомъ, будто самъ не свой,
Если кто при немъ сосѣда поминалъ порой.
Разъ, увидя, что какъ будто гнѣвъ отца остылъ,
Я слегка и осторожно у него спросилъ:
Почему онъ, вѣчно добрый и любившій всѣхъ,
Былъ упоренъ въ долгомъ гнѣвѣ на сосѣдей тѣхъ?
Отчего, когда такъ силенъ этотъ гнѣвъ въ немъ былъ,
Онъ покойнаго сосѣда поминалъ и чтилъ?
Отчего, при всемъ при этомъ, онъ не позволялъ,