рецептовъ. Люди, ждущіе отъ книги разрѣшенія всѣхъ своихъ сомнѣній, безъ собственной работы мысли, не найдутъ этого у Бакунина. Но если вы способны думать самостоятельно, если вы способны не идти слѣпо за авторомъ, а смотрѣть на книгу, какъ на матеріалъ для мышленія,— какъ на умную бесѣду, вызывающую отъ васъ умственную работу,— тогда горячія, мѣстами безпорядочныя, а мѣстами блестящія обобщенія Бакунина помогутъ вашему революціонному развитію несравненно больше, чѣмъ всѣ вышеупомянутые трактаты, написанные съ цѣлью увѣрить васъ, что вы годны только для повиновенія и должны слѣпо идти за авторомъ — въ вашей мысли, и за главаремъ — въ вашей дѣятельности.
„Впрочемъ, главная сила Бакунина была не въ его писаніяхъ. Она была въ его личномъ вліяніи на людей. Онъ сдѣлалъ Бѣлинскаго тѣмъ, чѣмъ онъ сталъ для Россіи: типомъ неподкупнаго революціонера, соціалиста и нигилиста, который воплотился впослѣдствіи въ нашей чудной молодежи семидесятыхъ годовъ. Онъ возродилъ его. — „Ты мой духовный отецъ“, писалъ ему самъ Бѣлинскій. А какою громадною силою былъ Бѣлинскій для русскаго развитія — мы знаемъ.
„Въ Парижѣ, въ 1847 году (въ этомъ году его изгнали), и въ Германіи въ 1848 году, его вліяніе на лучшихъ людей своего времени было громадно. Бернард Шоу разсказываетъ въ полушутливой формѣ (The Perfect Wagnerite), что въ своемъ Зигфридѣ, не знающемъ страха и увлекающемъ своею любовью Брунгильду, Вагнеръ воплотилъ Бакунина. Онъ воплотилъ, конечно, не Бакунина въ частности, а смѣлаго, дерзкаго революціонера вообще. Но нѣтъ сомнѣнія, что и на Вагнера, какъ и на Жоржъ Зандъ, и на Герцена съ Огаревымъ, и на весь кружокъ соціалистической Франціи, жившій тогда въ Парижѣ, и на молодую Германію, и на Молодую Италію, и на Молодую Швецію, Бакунинъ оказалъ въ свое время громадное вліяніе. — „Къ нему нельзя было подойти, не заразившись его ре-
