совый классъ, чтобы подъ его строгимъ и дѣльнымъ руководствомъ пройти этоть важный классъ. Затѣмъ уже Иванъ Николаевичъ выразилъ, что намъ въ школѣ болѣе учиться нечему. Мы было просили у Мих. Вас. Дьяконова— устроить для насъ еще классъ рисованія съ нагихъ фигуръ— но намъ отказали. Въ Академіи еще не принимались женщины — поэтому Иванъ Николаевичъ и тутъ хотѣлъ намъ помочь, и думалъ устроить у себя подобный классъ, но, къ сожалѣнію, это ему не удалось. Но когда художники, принадлежащіе къ Артели художниковъ, устроили четверговыя собранія, то и намъ былъ достүпъ бывать тамъ; туда приносили художники чудные альбомы и вмѣстѣ разбирали ихъ. Кромѣ классныхъ дней, мы еще одинъ годъ собирались въ Рисовальной школѣ по воскресеньямъ — гдѣ устраивались для насъ художественные вечера. Приглашались даровитые художники, которые рисовали при насъ, а Иванъ Николаевичъ сидѣлъ между нами и рисовалъ мокрымъ соусомъ съ красиво освѣщенной натуры. Еще, конечно, каждая изъ насъ охотно вспоминаетъ наши художественные домашніе вечера, гдѣ мы сначала однѣ, впослѣдстои и съ своими профессорами рисовали съ натуры, гдѣ Клодтъ, Корзухинъ и Иванъ Николаевичъ Крамской принимали участие. Затѣмъ мы рисовали изъ головы, а наконецъ составляли переводы художественныхъ сочиненій на иностранномъ языкѣ, ия помню, что Крамской внимательнѣе всѣхъ прислушивался къ тому, что читалось. А когда мы просили Ивана Николаевича пріѣхать посмотрѣть на наши домашнія занятія, то онъ и тутъ не отказывалъ и всегда умно и краснорѣчиво разъяснялъ наши художественныя сомнѣнія.
11-го апрѣля 1887 года.
