сколько церквей, шла на западъ Харьковская улица. Улица кончалась; черезъ пустынный выгонъ тянулись кузницы, а на югъ отъ кузниць — наша площадь и часть слободы вплоть до рѣки.
Какъ-то лѣтомъ я началъ учиться грамотѣ у одного изъ братьевъ сосѣдей-музыкантовъ. Учащихся было, должно быть, человѣкъ 7 — 8 съ дѣвочками. На урокахъ противъ меня сидѣла сосѣдка Машенька; помню ее больше другихъ своихъ сверстниковъ, почему — не знаю, хотя она мало съ нами играла. Она была ужасно смѣшливая и имѣла широкое лицо. Началъ я съ азъ, буки, вѣди и т. д., прошелъ слога и научился понимать. Сталъ читать псалтырь и часословъ: ангелъ, ангельскій, архангелъ, архангельскій; понялъ чудесно титлы и словотитлы, и первый годъ, написанный мною на печкѣ, по глинѣ, былъ: 1844. Когда я узналъ, что наступиль 1844 г., то я съ великимъ удовольствіемъ всюду его изображалъ. Особенное удовольствіе доставляли мнѣ двѣ цифры 4, стоящія рядомъ, и я старался ихъ написать как можно красивѣе.
Около этого времени я начинаю вспоминать, какъ постоянныхъ членовъ семьи, моего отца и старшего брата. Отецъ былъ и раньше, но я его какъ-то мало видалъ и не помню, а теперь ежедневно я сталь его слышать по утрамъ, какъ онъ журилъ мою мать, за что, про-что — не знаю, но помню, что всякое утро съ этого начиналось. Мать около печки, а отецъ все кричитъ, наконецъ уйдетъ въ должность, въ городскую думу; онъ тамъ быль писцомъ, вель, какъ говорили, журналъ, и старшій братъ писалъ тамъ же. Отецъ мой получалъ большое жалованье — 10 р. серебромъ въ мѣсяцъ и больше доходы отъ записей въ гильдію; говорили, что онъ могъ получать иногда 60—70 р. Сколько получалъ брать мой — не знаю. Мы были мѣщане. Быль у меня еще братъ, и тоже старше меня. Онъ въ ту минуту, когда я изображалъ 1844 г., оканчивалъ курсъ въ уѣздномъ училищѣ. Семья наша состояла, стало быть, изъ 5 чел.: Отецъ, мать и 3 сына; я был самый младшій. Не помню хорошо, когда я поступилъ
