относился въ своихъ отзывахъ недружелюбно, дали согласie на напечатаніе цѣликомъ, безъ малѣйшихъ пропусковъ, всего, что о нихъ говорится у Крамского. Я съ радостью вездѣ воспользовался этимъ великодушнымъ разрѣшеніемъ, но должень указать читателю на то, что, не смотря на всегдашнюю высокую свою честность и безпристрастіе къ людямъ и событіямъ, Крамской иногда (хотя и очень рѣдко) увлекался и бываль несправедливъ къ инымъ людямъ, с которыми сталкивала его жизнь. Наибольшую несправедливость его я встрѣтилъ въ отношеніяхъ его къ Д. В. Григоровичу: онъ одно время отзывался о немъ даже съ величайшею несимпатичностью и враждебностью, и это именно тогда, когда дѣло шло о посылкѣ заграницу, на счеть Общества поощренія художниковъ, тяжко больного молодого пейзажиста Васильева. Крамской точно будто влюблень былъ въ его талантъ и натуру, видѣлъ быстрое приближеніе неминуемой его смерти, и только одною былъ наполненъ мыслью: какъ бы облегчить его страданія, устроить для него что-нибудь полезное. Его раздражало малѣйшее сопротивленіе его планамъ, его выводилъ изъ себя малѣйшій отказъ или отсрочка. И вотъ, при такихъ-то обстоятельствахъ, Д. В. Григоровичъ сталъ ему казаться какимъ-то врагомъ или недоброжелателемъ Васильева, и такимъ онъ его и старается выставить во многихъ письмахъ своихъ къ этому послѣднему. Но стоитъ прочитать въ этихъ же письмахъ разсказы самого Крамского од. В. Григоровичѣ, приведенные тутъ отзывы этого послѣдняго, его разговоры, наконецъ, стоитъ сообразить все сдѣланное этимъ послѣднимъ для Васильева, чтобъ увидѣть, что никто не был такъ доброжелателенъ къ Васильеву, какъ именно Д. В. Григоровичъ, и никто столько для него не сдѣлалъ, какъ онъ, иногда даже какъ бы вопреки интересамъ Общества, которого онъ былт тогда секретаремъ. Такіе печальные примѣры несправедливости Крамского встрѣчаются въ перепискѣ его; по счастью, ихъ было очень мало. Но я не счелъ себя въ правѣ ихъ скрыть или измѣнить, особливо
