это Глухая Даша злая, а не просто Даша, просто Даша, — просто подлая.
Я ей въ воскресенье вечеромъ, ложась спать, совсѣмъ одна, еще до прихода изъ гостей моей воспитательницы, сказала, что она глупая, моя воспитательница. Даша разсказала это ей самой, и, по семейному совѣту, меня заперли на два дня въ учебной, безъ выхода даже въ столовую.
Когда, послѣ того, встрѣтила эту веселую, ядреную насмѣшницу, я побѣжала на нее, вцѣпилась руками въ ея бока и больно лягала ее жесткими носками: гулять въ первый разъ изъ карцера повели, и обута была я въ гуляльные толстые, нарядные и прочные башмаки. Больно ей было, наушницѣ.
Оторвала воспитательница съ трудомъ. Я озвѣрѣла гнѣвомъ праведнымъ.
Потомъ горько плакала, молилась: праведенъ былъ мой гнѣвъ, но отчего же стыдно, отчего же больно мнѣ, больнѣе, навѣрное, нежели ей?
И вскорѣ послѣ этого случая былъ день моего рожденія.
Много было подарковъ.
Большой мячъ въ «гимнастическую школу», въ три раза больше моей головы, даже Дашиной головы. Да, у Глухой Даши голова была такъ некрасива, такъ глупо велика, тяжела на совсѣмъ
это Глухая Даша злая, а не просто-Даша, просто-Даша, — просто подлая.
Я ей в воскресенье вечером, ложась спать, совсем одна, еще до прихода из гостей моей воспитательницы, сказала, что она глупая, моя воспитательница. Даша рассказала это ей самой, и, по семейному совету, меня заперли на два дня в учебной, без выхода даже в столовую.
Когда, после того, встретила эту веселую, ядреную насмешницу, я побежала на нее, вцепилась руками в её бока и больно лягала ее жесткими носками: гулять в первый раз из карцера повели, и обута была я в гуляльные толстые, нарядные и прочные башмаки. Больно ей было, наушнице.
Оторвала воспитательница с трудом. Я озверела гневом праведным.
Потом горько плакала, молилась: праведен был мой гнев, но отчего же стыдно, отчего же больно мне, больнее, наверное, нежели ей?
И вскоре после этого случая был день моего рождения.
Много было подарков.
Большой мяч в «гимнастическую школу», в три раза больше моей головы, даже Дашиной головы. Да, у Глухой Даши голова была так некрасива, так глупо велика, тяжела на совсем
