далъ на смерть мызный быкъ, не только обучали и содержали три зимы въ школѣ, но теперь, по окончаніи ею школьнаго курса, взяли въ господскій домъ въ подгорничныя къ просто-Дашѣ; обували, одѣвали и кормили. Лѣчили золотуху рыбьимъ жиромъ.
Отъ Даши невыносимо дурно пахло рыбьимъ жиромъ и кисленькимъ потомъ.
Мама какъ-то сказала, что это отъ слабости Даша потѣетъ, вскорѣ показала ее нашему домашнему, годовому доктору, самому Ѳедору Ивановичу. Стали послѣ того давать ей пилюли съ желѣзомъ.
Ядреная, красивая просто-Даша убирала спальни въ «семейной» части дома. Глухая Даша — нашъ корридоръ съ прилегающими къ нему комнатами. Она же чистила наше платье и ботинки — была нашей горничной. Такъ все было въ порядкѣ, такъ все и слѣдовало, но все-таки какая-то тревога любви, жалости и ненависти безпокоила меня время отъ времени, когда я глядѣла на сѣрое, больное, молчаливо-прислушивающееся лицо нашей прислужницы Даши.
— Эта Даша старушка, а не дѣвочка! — сказала разъ гувернантка, и я запомнила.
И въ другой разъ:
— Эта Даша упрямая, какъ оселъ!
А сестра разъ сказала:
дал на смерть мызный бык, не только обучали и содержали три зимы в школе, но теперь, по окончании ею школьного курса, взяли в господский дом в подгорничные к просто-Даше; обували, одевали и кормили. Лечили золотуху рыбьим жиром.
От Даши невыносимо дурно пахло рыбьим жиром и кисленьким потом.
Мама как-то сказала, что это от слабости Даша потеет, вскоре показала ее нашему домашнему, годовому доктору, самому Федору Ивановичу. Стали после того давать ей пилюли с железом.
Ядреная, красивая просто-Даша убирала спальни в «семейной» части дома. Глухая Даша — наш коридор с прилегающими к нему комнатами. Она же чистила наше платье и ботинки — была нашей горничной. Так всё было в порядке, так всё и следовало, но всё-таки какая-то тревога любви, жалости и ненависти беспокоила меня время от времени, когда я глядела на серое, больное, молчаливо-прислушивающееся лицо нашей прислужницы Даши.
— Эта Даша старушка, а не девочка! — сказала раз гувернантка, и я запомнила.
И в другой раз:
— Эта Даша упрямая, как осел!
А сестра раз сказала:
