одного человѣка, другого человѣка… и тѣ тоже бѣсятся… ихъ нужно вязать… Это врагъ привилъ бѣшенство волкамъ, чтобы они извели мой народъ, а мы въ защиту отъ волковъ повѣсили сѣти на деревья, и теперь я сторожу, пока всѣ мои спятъ…
Какъ пахнетъ грибами! Ахъ, мухоморъ! Негодный, поганый! Но какой красавецъ, какое алое великолѣпіе! и эти бѣлыя звѣздочки на порфирѣ… Да и не плохъ онъ: онъ сторожитъ плѣнные боровики. Мухоморъ страшный сторожъ! Онъ брызжетъ ядомъ въ смѣльчака, приближающагося къ боровикамъ. Это зачарованные царевичи, а мухоморъ — огненный драконъ. Вотъ и они! О, чудные! Семья: отецъ, мать и семеро, восьмеро, девять, одиннадцать дѣтей. Гдѣ двѣнадцатый? Всегда бываетъ двѣнадцать сыновей, если у кого только мальчики. Крѣпкіе, крѣпкіе! Какъ дубовый листъ осенній, темно-каріе, и лоснятъ, и пахнутъ. Какіе холодные и веселые, какъ приложу къ озябшему носу. Ахъ, лай! Это враги. Они собаками ищутъ меня… Бѣгу… бѣгу… Но боровики! Бросать добычу позорно. Лучше умереть. Да иначе вѣдь мой народъ съ голоду умретъ.
Волки! Волки! Царская охота. Лай тонкій, дружный, тягучій не прерывается, наростаетъ, близясь. Уже различаю отдѣльные голоса: кто тянетъ поглубже, кто острѣе. И дикіе вопли. Сердце
одного человека, другого человека… и те тоже бесятся… их нужно вязать… Это враг привил бешенство волкам, чтобы они извели мой народ, а мы в защиту от волков повесили сети на деревья, и теперь я сторожу, пока все мои спят…
Как пахнет грибами! Ах, мухомор! Негодный, поганый! Но какой красавец, какое алое великолепие! и эти белые звездочки на порфире… Да и не плох он: он сторожит пленные боровики. Мухомор страшный сторож! Он брызжет ядом в смельчака, приближающегося к боровикам. Это зачарованные царевичи, а мухомор — огненный дракон. Вот и они! О, чудные! Семья: отец, мать и семеро, восьмеро, девять, одиннадцать детей. Где двенадцатый? Всегда бывает двенадцать сыновей, если у кого только мальчики. Крепкие, крепкие! Как дубовый лист осенний, темно-карие, и лоснят, и пахнут. Какие холодные и веселые, как приложу к озябшему носу. Ах, лай! Это враги. Они собаками ищут меня… Бегу… бегу… Но боровики! Бросать добычу позорно. Лучше умереть. Да иначе ведь мой народ с голоду умрет.
Волки! Волки! Царская охота. Лай тонкий, дружный, тягучий не прерывается, наростает, близясь. Уже различаю отдельные голоса: кто тянет поглубже, кто острее. И дикие вопли. Сердце
