перевернувъ его на спину, вдѣваютъ поперекъ разинутой пасти толстую, короткую палку, и закрѣпивъ ее веревкой у загривка, подымаютъ звѣря за связанныя ноги на толстую жердь. Двое, взваливъ жердь на плечи, несутъ висящаго спиною внизъ волка на проѣзжую дорогу, гдѣ ждутъ плѣнныхъ огромныя, какъ товарные вагоны, крытыя телѣги.
— Куда же везутъ ихъ? — спрашивала Миссъ Флорри строго у Владиміра Николаевича, которому нравилась ея строгость и который дразнилъ ее.
— Ахъ, Боже мой, въ царскій паркъ для царской охоты.
— Зачѣмъ же охотиться на пойманныхъ волковъ?
— Для забавы. Знаете-ли: имъ перебиваютъ каждому по одной ногѣ, чтобы они не слишкомъ шибко убѣгали… а также чтобы не могли нападать.
— Какая гадость! Это хорошо, что вы заботитесь о благѣ народа, изводя волковъ. Но къ чему же эта варварская жестокость?
Такъ приблизительно запомнились мнѣ изъ того еще ранняго дѣтства разговоры Владиміра Николаевича съ Миссъ Флорри, и влюбилась я въ него, конечно, не себя ради, а за старшую сестру
перевернув его на спину, вдевают поперек разинутой пасти толстую, короткую палку, и закрепив ее веревкой у загривка, подымают зверя за связанные ноги на толстую жердь. Двое, взвалив жердь на плечи, несут висящего спиною вниз волка на проезжую дорогу, где ждут пленных огромные, как товарные вагоны, крытые телеги.
— Куда же везут их? — спрашивала Мисс Флорри строго у Владимира Николаевича, которому нравилась её строгость и который дразнил ее.
— Ах, Боже мой, в царский парк для царской охоты.
— Зачем же охотиться на пойманных волков?
— Для забавы. Знаете ли: им перебивают каждому по одной ноге, чтобы они не слишком шибко убегали… а также чтобы не могли нападать.
— Какая гадость! Это хорошо, что вы заботитесь о благе народа, изводя волков. Но к чему же эта варварская жестокость?
Так приблизительно запомнились мне из того еще раннего детства разговоры Владимира Николаевича с Мисс Флорри, и влюбилась я в него, конечно, не себя ради, а за старшую сестру
