этажѣ), по доскѣ шпалеры пробралась на близкую крышу большого балкона и по его бѣлой подъ луной колонкѣ сползла въ садъ.
Ничего не боялась, — какъ думала, что буду, — въ паркѣ. А тамъ въ саду, подъ яблонями, уже давно отцвѣтшими, тамъ по незнакомымъ луннымъ грядамъ между тѣнями, такъ строго неподвижными, такъ отчетливо рѣзкими, — бѣгала, искала, звала и плакала.
На другой день вечеромъ принесли Журю живого, живого, но исклеваннаго, со сломаннымъ крыломъ. Это журавли сдѣлали. Другіе, дикіе, тамъ, въ поляхъ, гдѣ зрѣли овсы. Журя туда полетѣлъ къ нимъ. Они не поняли братика, не приняли чужого друга и били клювами. Дикій Охотникъ ѣхалъ къ вечеру на Орликѣ домой изъ лѣсу и рѣшился пострѣлять прожорливыхъ журавлей въ овсахъ. Журавли хитрые: безъ ружья подпустятъ вплотную, а ружье увидятъ — и за полъ-версты съ гикомъ скрипучимъ подымутся. Поднялись, а одинъ полетѣлъ и шлепнулся. Братъ пробрался межой… Журя!
Журю заперли въ оранжереѣ. Тамъ ему было скучно среди ручныхъ рядовъ изнѣженныхъ растеній; въ горшкахъ не было жирныхъ червей и гусеницъ, не прогуливались въ скачекъ лягушки послѣ дождя по глупымъ, убитымъ дорожкамъ.
этаже), по доске шпалеры пробралась на близкую крышу большого балкона и по его белой под луной колонке сползла в сад.
Ничего не боялась, — как думала, что буду, — в парке. А там в саду, под яблонями, уже давно отцветшими, там по незнакомым лунным грядам между тенями, так строго неподвижными, так отчетливо резкими, — бегала, искала, звала и плакала.
На другой день вечером принесли Журю живого, живого, но исклеванного, со сломанным крылом. Это журавли сделали. Другие, дикие, там, в полях, где зрели овсы. Журя туда полетел к ним. Они не поняли братика, не приняли чужого друга и били клювами. Дикий Охотник ехал к вечеру на Орлике домой из лесу и решился пострелять прожорливых журавлей в овсах. Журавли хитрые: без ружья подпустят вплотную, а ружье увидят — и за полверсты с гиком скрипучим подымутся. Поднялись, а один полетел и шлепнулся. Брат пробрался межой… Журя!
Журю заперли в оранжерее. Там ему было скучно среди ручных рядов изнеженных растений; в горшках не было жирных червей и гусениц, не прогуливались в скачек лягушки после дождя по глупым, убитым дорожкам.
