Съ пригорка мы скатились на дорогу уже по ту сторону ручьевъ. Я стою въ шарабанѣ, прочно и мягко прижимая лѣвымъ локтемъ къ груди сверточекъ съ дитей.
Высоко подняла возжи, и гикаю.
Казакъ вытянулся стрѣлой. Казакъ забылъ рысь. Казакъ — казакъ, и скачетъ стрѣлой. Бьетъ шарабанъ по ухабамъ зыбкой колеи.
Сосунъ молчитъ. Голодный сосунъ укачался на моей шатающейся груди.
Пьяная воля злой весны, я не забыла тебя!
С пригорка мы скатились на дорогу уже по ту сторону ручьев. Я стою в шарабане, прочно и мягко прижимая левым локтем к груди сверточек с дитей.
Высоко подняла вожжи, и гикаю.
Казак вытянулся стрелой. Казак забыл рысь. Казак — казак, и скачет стрелой. Бьет шарабан по ухабам зыбкой колеи.
Сосун молчит. Голодный сосун укачался на моей шатающейся груди.
Пьяная воля злой весны, я не забыла тебя!
