прежнему, то и ей я сказала, что знала про Бога. Теперь оно уже было вѣроятнѣе, — то, что Его нѣтъ.
Эта влюбленность прошла быстро, потому что я не любила, чтобы меня предавали: она же предала меня самой сестрѣ Луизѣ Кортенъ.
Еще разъ звала меня высокая начальница, но говорила голосомъ ласковымъ и зазывчивымъ и посадила меня на стулъ рядомъ съ собою въ своемъ строгомъ кабинетѣ.
— Твои мысли приходили въ голову многимъ даже великимъ людямъ, — заключила она рѣчь, — они сомнѣвались въ Богѣ, но всегда Его величіе открывалось имъ и милость призывала ихъ.
И вручила мнѣ книжку. И освободила отъ уроковъ на два дня. Велѣла читать и предаваться размышленіямъ.
Въ пустынномъ саду вдоль дальней кирпичной ограды, пока подруги занимались съ Геррами Пасторами, я бродила взадъ и впередъ, и читала, какъ Вольтеръ, увидѣвъ дивный, солнечный восходъ, упалъ ницъ и прославилъ Творца.
Не прославила.
Стала ловко втихомолку помойное ведро выплескивать на лѣстницу, потомъ въ урочный часъ уборки, наливъ въ него чистой воды, сносить внизъ, какъ и слѣдовало. Это для прикрытія. И поэтому никто не могъ уловить. Только безъ уловленія
прежнему, то и ей я сказала, что знала про Бога. Теперь оно уже было вероятнее, — то, что Его нет.
Эта влюбленность прошла быстро, потому что я не любила, чтобы меня предавали: она же предала меня самой сестре Луизе Кортен.
Еще раз звала меня высокая начальница, но говорила голосом ласковым и зазывчивым и посадила меня на стул рядом с собою в своем строгом кабинете.
— Твои мысли приходили в голову многим даже великим людям, — заключила она речь, — они сомневались в Боге, но всегда Его величие открывалось им и милость призывала их.
И вручила мне книжку. И освободила от уроков на два дня. Велела читать и предаваться размышлениям.
В пустынном саду вдоль дальней кирпичной ограды, пока подруги занимались с Геррами Пасторами, я бродила взад и вперед, и читала, как Вольтер, увидев дивный, солнечный восход, упал ниц и прославил Творца.
Не прославила.
Стала ловко втихомолку помойное ведро выплескивать на лестницу, потом в урочный час уборки, налив в него чистой воды, сносить вниз, как и следовало. Это для прикрытия. И поэтому никто не мог уловить. Только без уловления
