Страница:Зиновьева-Аннибал - Трагический зверинец.djvu/271

Эта страница была вычитана


263
ЧОРТЪ.

Что мнѣ было дѣлать иного? Каждый иной мой поступокъ долженъ былъ отразиться не на мнѣ, а на Гертрудъ. Отнынѣ все, что бы я ни сдѣлала для защиты ея и нашей дружбы, отразилось бы не на мнѣ, а на ней.

И плакала, придавленная впервые безпристрастною неправдою жизни.

Гнетъ насилія легъ на мою спину и придавилъ головой къ столу. Зарывъ лице въ платокъ, я плакала и не могла остановиться.

Черезъ три часа позвонилъ по корридорамъ звонокъ къ вечернему чаю, меня же подруги вели подъ руки совсѣмъ разбитую, съ распухшимъ лицемъ и слабыми ногами въ спальню, въ постель…

Потому что любила я свою тоненькую Гертрудъ жалостливою, незабывающею любовью…

И когда она сошла къ намъ съ паучьяго зтажа, я написала ей свою первую кровавую записку.

Съ тѣхъ поръ мы переписывались кровью, и находились вѣстники служить намъ при опасности смертельной.

Я влюбилась въ сестру Луизу Рино. У нея были невозможно-большіе, круглые, совершенно голубые глаза и дѣтскій полный ротикъ, совсѣмъ какъ у небеснаго ангела.

И, такъ какъ выданная тайна моя не связывала больше моего языка, но жгла мое сердце по


Тот же текст в современной орфографии

Что мне было делать иного? Каждый иной мой поступок должен был отразиться не на мне, а на Гертруд. Отныне всё, что бы я ни сделала для защиты её и нашей дружбы, отразилось бы не на мне, а на ней.

И плакала, придавленная впервые беспристрастною неправдою жизни.

Гнет насилия лег на мою спину и придавил головой к столу. Зарыв лицо в платок, я плакала и не могла остановиться.

Через три часа позвонил по коридорам звонок к вечернему чаю, меня же подруги вели под руки совсем разбитую, с распухшим лицом и слабыми ногами в спальню, в постель…

Потому что любила я свою тоненькую Гертруд жалостливою, незабывающею любовью…

И когда она сошла к нам с паучьего зтажа, я написала ей свою первую кровавую записку.

С тех пор мы переписывались кровью, и находились вестники служить нам при опасности смертельной.

Я влюбилась в сестру Луизу Рино. У неё были невозможно-большие, круглые, совершенно голубые глаза и детский полный ротик, совсем как у небесного ангела.

И, так как выданная тайна моя не связывала больше моего языка, но жгла мое сердце по-