тѣсные рядочки — память набѣгавшихъ волнушекъ. Тамъ цѣлый день можно прыгать босою по краснымъ гранитнымъ валунамъ, гладко отточеннымъ на прибоѣ жемчужнаго залива. Хочется на верхушку переблескивающей солнечной осины.
Но и тутъ что-то мѣшаетъ… Или память, какъ дурной сонъ или какъ тѣ вогнутыя стекла, — сосредоточила всѣ обжигающіе лучи въ одну точку, чтобы огнемъ язвить сердце.
Мужики и бабы. Подъ липами бабы, и на доскѣ качели у шиповника бабы.
О, конечно, не качаются. Сидятъ неподвижныя, остолбенѣлыя, съ закутанными младенцами на рукахъ, вытянутыми и невѣроятными, какъ полѣнья… Потомъ здѣсь мама. И всѣ говорятъ. Слышу жалобы тихія, тусклыя, тягучія, многословныя и безъ трепета гнѣва или надежды.
«Нельзя ли выгонъ опредѣлить позеленѣе да поближе? Скотъ безъ молока ввечеру возвращается да потравы долгой дорогой, ну и штрафы…
Управляющій гонитъ. Слышать не желаетъ.
Нельзя-ли снять землицы, хошь за деньги, хошь за снопы подъ рожь? Хлѣба не хватаетъ до полъ поста и въ добрый годъ. Управляющій засѣваетъ подъ мызную рожь всѣ поля. Сбывать надѣется. И лѣсъ подъ нови корчуетъ…
Слышать не желаетъ…
тесные рядочки — память набегавших волнушек. Там целый день можно прыгать босою по красным гранитным валунам, гладко отточенным на прибое жемчужного залива. Хочется на верхушку переблескивающей солнечной осины.
Но и тут что-то мешает… Или память, как дурной сон или как те вогнутые стекла, — сосредоточила все обжигающие лучи в одну точку, чтобы огнем язвить сердце.
Мужики и бабы. Под липами бабы, и на доске качели у шиповника бабы.
О, конечно, не качаются. Сидят неподвижные, остолбенелые, с закутанными младенцами на руках, вытянутыми и невероятными, как поленья… Потом здесь мама. И все говорят. Слышу жалобы тихие, тусклые, тягучие, многословные и без трепета гнева или надежды.
«Нельзя ли выгон определить позеленее да поближе? Скот без молока ввечеру возвращается, да потравы долгой дорогой, ну и штрафы…
Управляющий гонит. Слышать не желает.
Нельзя ли снять землицы, хошь за деньги, хошь за снопы под рожь? Хлеба не хватает до полпоста и в добрый год. Управляющий засевает под мызную рожь все поля. Сбывать надеется. И лес под нови корчует…
Слышать не желает…
