сонливыхъ рыбокъ. Пожалуй, ихъ примется сосать? Выросло въ полъ-мизинца, страшенное!
И ни съ чѣмъ возвращалась къ банкѣ. Тамъ глядѣла, какъ сытое, залѣнившееся чудовище покоится на днѣ среди высосанныхъ сѣрыхъ шкурокъ.
Чудовище было таинственнымъ.
Мы много о немъ толковали съ воспитательницей. Три книжечки пересмотрѣли, гдѣ всякія описаны. Прикладывали, приравнивали, а все-таки не могли увѣриться ни въ его прошломъ, ни въ его будущемъ.
— Знаешь, я все-таки думаю, что эта твоя личинка превратится въ водяного жука! — рѣшительно объявила воспитательница.
Мы обѣ тогда стояли у окна и глядѣли въ банку.
— Такъ вѣдь водяной жукъ черный и круглый.
— Ну, что же изъ этого слѣдуетъ?
— Совсѣмъ непохоже.
— Господи, какая ты неразумная! Развѣ комары, въ которыхъ превратились-бы тѣ смѣшныя палочки, которыя прежде плавали въ твоей банкѣ, похожи на свои личинки? А бабочки?
Я не убѣждена.
— Водяной жукъ добрый.
сонливых рыбок. Пожалуй, их примется сосать? Выросло в пол-мизинца, страшенное!
И ни с чем возвращалась к банке. Там глядела, как сытое, заленившееся чудовище покоится на дне среди высосанных серых шкурок.
Чудовище было таинственным.
Мы много о нём толковали с воспитательницей. Три книжечки пересмотрели, где всякие описаны. Прикладывали, приравнивали, а всё-таки не могли увериться ни в его прошлом, ни в его будущем.
— Знаешь, я всё-таки думаю, что эта твоя личинка превратится в водяного жука! — решительно объявила воспитательница.
Мы обе тогда стояли у окна и глядели в банку.
— Так ведь водяной жук черный и круглый.
— Ну, что же из этого следует?
— Совсем непохоже.
— Господи, какая ты неразумная! Разве комары, в которых превратились бы те смешные палочки, которые прежде плавали в твоей банке, похожи на свои личинки? А бабочки?
Я не убеждена.
— Водяной жук добрый.
