Эту женщину я разъ единый видѣлъ.
Мнѣ всегда казалось: было то во снѣ.
Я ее любилъ; потомъ возненавидѣлъ;
Вновь ее увидѣть не придется мнѣ.
Съ ней вдвоемъ мы были гдѣ-то на концертѣ,
Сближенные странно радостной мечтой.
Звуки ясно пѣли о блаженствѣ смерти,
О странѣ, гдѣ сумракъ, тайна и покой.
Кончилась соната. Мы перебѣжали
Яркій блескъ фойэ и залы тихой мглы.
Промелькнули лѣстницъ темныя спирали,
Нижнихъ переходовъ своды и углы.
Наконецъ, предъ дверью, почернѣлой, низкой,
Словно сговорившись, стали мы вдвоемъ.
Кто-то мнѣ твердилъ, что цѣль исканій близко…
Задыхаясь, тихо, я сказалъ: „умремъ!“
Эту женщину я раз единый видел.
Мне всегда казалось: было то во сне.
Я ее любил; потом возненавидел;
Вновь ее увидеть не придется мне.
С ней вдвоем мы были где-то на концерте,
Сближенные странно радостной мечтой.
Звуки ясно пели о блаженстве смерти,
О стране, где сумрак, тайна и покой.
Кончилась соната. Мы перебежали
Яркий блеск фойе и залы тихой мглы.
Промелькнули лестниц темные спирали,
Нижних переходов своды и углы.
Наконец, пред дверью, почернелой, низкой,
Словно сговорившись, стали мы вдвоем.
Кто-то мне твердил, что цель исканий близко…
Задыхаясь, тихо, я сказал: «умрем!»
