Блестящихъ, быстрыхъ, странныхъ, изощренныхъ,
Здѣсь скрещивались тонкіе клинки!
И послѣ, въ часъ, когда морфинъ безвольный,
Иль яростный эѳиръ, своихъ друзей
Роняли въ сладко-темную дремоту;
Когда гашишъ палящій разверзалъ
Врата видѣній, и священный опій
Плотскія узы тѣла разрѣшалъ
И узы мѣста, времени и вѣса, —
О, какъ тогда, передъ померкшимъ взоромъ,
Преображался этотъ хитрый фризъ!
Какъ эти изваянья оживали,
Расцвѣчивались красками, и вдругъ,
Сорвавшись съ мѣста, въ буйномъ ликованьи,
Бросались въ неудержный хороводъ,
И за собой безвольныхъ увлекали
Въ пространство безпредѣльное, въ міръ звѣздъ,
Гдѣ между свѣточей небесныхъ, — алыхъ,
Зеленыхъ, синихъ, желтыхъ, золотыхъ, —
Какъ радуга, плѣнительныхъ и острыхъ,
Какъ молнія, — кружили и кружили…
И мы вошли въ послѣдній залъ. Онъ былъ
Пустъ. Только у стѣны одной стоялъ
Высокій идолъ Будды. Весь нагой,
И руки крѣпко сжавъ на животѣ,
Смотрѣлъ онъ вдаль неизъяснимымъ взоромъ.
Все въ этомъ взорѣ было: отрицанье
Земного и прощенье всякихъ дѣлъ,
И обѣщанье сладостной нирваны.
И былъ наполненъ весь пустой просторъ
Блестящих, быстрых, странных, изощренных,
Здесь скрещивались тонкие клинки!
И после, в час, когда морфин безвольный,
Иль яростный эфир, своих друзей
Роняли в сладко-темную дремоту;
Когда гашиш палящий разверзал
Врата видений, и священный опий
Плотские узы тела разрешал
И узы места, времени и веса, —
О, как тогда, перед померкшим взором,
Преображался этот хитрый фриз!
Как эти изваянья оживали,
Расцвечивались красками, и вдруг,
Сорвавшись с места, в буйном ликованьи,
Бросались в неудержный хоровод,
И за собой безвольных увлекали
В пространство беспредельное, в мир звезд,
Где между светочей небесных, — алых,
Зеленых, синих, желтых, золотых, —
Как радуга, пленительных и острых,
Как молния, — кружили и кружили…
И мы вошли в последний зал. Он был
Пуст. Только у стены одной стоял
Высокий идол Будды. Весь нагой,
И руки крепко сжав на животе,
Смотрел он вдаль неизъяснимым взором.
Все в этом взоре было: отрицанье
Земного и прощенье всяких дел,
И обещанье сладостной нирваны.
И был наполнен весь пустой простор
