Не также ль свяжетъ въ жгутъ единый,
На Западѣ, народы — Римъ.
Чтобъ обѣ міра половины
Потомъ сплелись узломъ однимъ?“
Поникъ Миносъ челомъ вѣнчаннымъ,
Нѣмъ Радамантъ, молчитъ Эакъ.
И Александръ, со взоромъ страннымъ,
Глядитъ на залетейскій мракъ.
Пламя факеловъ крутится, длится пляска саламандръ.
Распростертъ на ложѣ царскомъ, — скиптръ на сердцѣ, — Александръ.
И уже, предъ царскимъ ложемъ, какъ предвѣстье скорыхъ сѣчъ,
Полководцы Александра другъ на друга взносятъ мечъ.
Мелеагръ, Селевкъ, Пердикка, пьяны памятью побѣдъ,
Царскимъ именемъ, надменно, шлютъ велѣнья, шлютъ запретъ.
Увѣнчать себя мечтаетъ діадемой Антигонъ.
Антипатръ царить въ Элладѣ мыслитъ, властью упоенъ.
И во градѣ Александра, гдѣ столица двухъ морей,
Замышляетъ тронъ воздвигнуть хитроумный Птоломей.
Дымно факелы крутятся, длится пляска саламандръ.
Споровъ буйныхъ діадоховъ не разслышитъ Александръ.
Не также ль свяжет в жгут единый,
На Западе, народы — Рим.
Чтоб обе мира половины
Потом сплелись узлом одним?»
Поник Минос челом венчанным,
Нем Радамант, молчит Эак.
И Александр, со взором странным,
Глядит на залетейский мрак.
Пламя факелов крутится, длится пляска саламандр.
Распростерт на ложе царском, — скиптр на сердце, — Александр.
И уже, пред царским ложем, как предвестье скорых сеч,
Полководцы Александра друг на друга взносят меч.
Мелеагр, Селевк, Пердикка, пьяны памятью побед,
Царским именем, надменно, шлют веленья, шлют запрет.
Увенчать себя мечтает диадемой Антигон.
Антипатр царить в Элладе мыслит, властью упоен.
И во граде Александра, где столица двух морей,
Замышляет трон воздвигнуть хитроумный Птоломей.
Дымно факелы крутятся, длится пляска саламандр.
Споров буйных диадохов не расслышит Александр.
