Мое Атридъ покинулъ ложе,
Привѣсилъ бранный мечъ къ бедру,
Забылъ покой, — и за кого же?
Не за меня, а за сестру!
И все ли? Онъ не дочь ли нашу,
Какъ жертву, на алтарь принесъ?
И нѣтъ ее, и чѣмъ я скрашу
Обитель старости и слезъ?
Все — въ даръ забывшей честь и право,
Двумужницѣ! въ стѣнахъ враговъ
Смѣющейся борьбѣ кровавой
И родинѣ кующей ковъ!
А я — отверженна, забвенна,
Мнѣ — прялка, вдовья участь — мнѣ,
За то, что буду неизмѣнно
Ждать мужа въ яви и во снѣ!
Нѣтъ! если людямъ на презрѣнье
Я безъ вины осуждена, —
Да совершатся преступленья!
Да будетъ подлинно вина!
Да будетъ жребій мой заслуженъ,
Неправый судъ да будетъ правъ!
Душѣ — вѣнецъ позора нуженъ,
Взамѣнъ вѣнца похвалъ и славъ!
Мое Атрид покинул ложе,
Привесил бранный меч к бедру,
Забыл покой, — и за кого же?
Не за меня, а за сестру!
И все ли? Он не дочь ли нашу,
Как жертву, на алтарь принес?
И нет ее, и чем я скрашу
Обитель старости и слез?
Все — в дар забывшей честь и право,
Двумужнице! в стенах врагов
Смеющейся борьбе кровавой
И родине кующей ков!
А я — отверженна, забвенна,
Мне — прялка, вдовья участь — мне,
За то, что буду неизменно
Ждать мужа в яви и во сне!
Нет! если людям на презренье
Я без вины осуждена, —
Да совершатся преступленья!
Да будет подлинно вина!
Да будет жребий мой заслужен,
Неправый суд да будет прав!
Душе — венец позора нужен,
Взамен венца похвал и слав!
