А Володька Жуковъ махалъ, проходясь въ припляску, нумеромъ «Правительственнаго Вѣстника«, въ которомъ было четко напечатано о томъ, что канц. служ. Цвѣтъ, Иванъ производится въ коллежскіе регистраторы.
Бутиловичъ же сказалъ голосомъ, подобнымъ рыканію перепившагося и осипшаго отъ рева тигра:
— Ergo[1]—съ тебя литки. Выпивонъ и закусонъ. А за вами слѣдомъ вся гопъ-компанія съ отцомъ протодіакономъ Картагеновымъ во главѣ.
— Исполнено,—отвѣтилъ съ радостью Цвѣтъ,—Ну, какъ это вы эту пѣсню сочинили? Давайте-ка…
И все.
Разсказъ оконченъ. Поставлена точка. Надо бы было распроститься съ героемъ. Но авторъ не считаетъ себя въ правѣ умолчать о нѣсколькихъ незначительныхъ мелочахъ, которыя и на яву какъ-будто бы свидѣтельствовали о нѣкоторой правдоподобности страннаго сна, видѣннаго Цвѣтомъ.
Одѣваясь, чтобы итти съ товарищами въ «Бѣлые Лебеди«, Иванъ Степановичъ съ удивленіемъ нашелъ на своемъ письменномъ столикѣ нѣсколько вѣточекъ цвѣтущей сирени, воткнутыхъ въ дешевую фарфоровою вазочку. Цвѣты были ранніе, искусственно выгнанные, почти безъ запаха, или, вѣрнѣе, съ тѣмъ слабымъ запахомъ бензина, которымъ пахнетъ всегда оранжерейная сирень. Этотъ сюрпризъ объяснился скоро и просто. Вчера племянница хозяйки, Лидочка, была дружкой на богатой свадьбѣ и принесла въ подарокъ теткѣ изъ своего букета нѣсколько кистей сирени, а та, въ видѣ тонкой любезности, поставила цвѣты на столъ уважаемому жильцу.
Тутъ же, рядомъ съ вазочкой, лежалъ цвѣтовскій блокнотъ, раскрытый посрединѣ. Обѣ страницы были сплошь исчерчены все однимъ и тѣмъ же рисункомъ—шестиугольной звѣздой Соломона. Чертежи были сдѣланы кое-какъ—небрежно, некрасиво, неряшливо, точно ихъ рисовали съ закрытыми глазами, или впотьмахъ, или спьяну. Какъ Цвѣтъ не ломалъ себѣ голову, онъ не могъ вспомнить, кто и когда исчертилъ его книжку. Самъ онъ этого не
- ↑ лат. Ergo — следовательно. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
