вѣнецъ женскаго очарованія, который достигается сотнями лѣтъ культуры. Но вы робко и безнадежно мечтали только объ одной, не смѣя…
Цвѣтъ нахмурился.
— Оставимъ это…—сказалъ онъ тихо, но настойчиво.
Тоффель опустилъ глаза и почтительно наклонилъ голову.
— Слушаю,—произнесъ онъ покорно.—Но дальше, дальше… Вы никогда не подумали о власти, о громадномъ подавляющемъ господствѣ надъ людской массой, а я могъ и его вамъ доставить… Помните, мы съ вами вмѣстѣ были на трибунѣ во время проѣзда государя. Я тогда слѣдилъ за вами, и я видѣлъ, какъ остро и напряженно вы впились глазами въ его лицо и фигуру. И я знаю, что на нѣсколько секундъ вы проникли въ его оболочку и были имъ самимъ.
— Да, да,—прошепталъ Цвѣтъ.—Вы угадали.
— Я видѣлъ ваше лицо и видѣлъ, какъ на немъ отражались поперемѣнно выраженія величія, привѣтливости, скуки, смертельной боязни, брезгливости, усталости и, наконецъ, жалости, Нѣтъ, вы не властолюбивы. Но вы и не любопытны. Отчего вы ни разу не захотѣли, не попытались заглянуть въ ту великую книгу, гдѣ хранятся сокровенныя тайны мірозданія. Она открылась бы передъ вами. Вы постигли бы безконечность времени и неизмѣримость пространства, ощутили бы четвертое измѣреніе, испытали бы смерть и воскресеніе, узнали бы страшныя, чудесныя свойства матеріи, скрытыя отъ человѣческаго пытливаго ума еще на сотни тысячъ лѣтъ,—а ихъ великое множество, и въ числѣ ихъ таинственный радій—лишъ первый слогъ азбуки. Вы отвернулись отъ знанія, прошли мимо него, какъ прошли мимо власти, женщины, богатства, мимо ненасытимой жажды впечатлѣній. И во всемъ этомъ равнодушіи—ваше великое счастье, мой милый другъ.
— Но у насъ,—продолжалъ Тоффель, осталось очень мало времени. Склонны ли вы слушаться меня? Если вы еще колеблетесь, то подымите вашу опущенную голову и всмотритесь въ меня.
Иванъ Степановичъ взглянулъ и нѣжно улыбнулся. Передъ нимъ сидѣлъ чистенькій, благодушный, весь серебряный старичокъ съ пріятными, добрыми глазами мягко-табачнаго цвѣта.
— Я повинуюсь,—сказалъ Цвѣтъ.
— И хорошо дѣлаете. Начертите сейчасъ же на бумагѣ звѣзду Соломона. Нѣтъ, не надо ни линейки, ни транспортира, ни старанія.
