Онъ самъ далъ своему патрону нѣсколько уроковъ верховой ѣзды на маленькомъ конюшенномъ ипподромѣ. Цвѣтъ, галопирующій въ крошечномъ англійскомъ сѣдлѣ на огромной гнѣдой лошади, напоминалъ ему фокстерьера балансирующаго на ребрѣ обледенѣлой крыши. Часто Цвѣтъ оборачивался на Тритчеля, услышавъ съ его стороны короткое носовое фырканье. Но каждый разъ его глаза встрѣчали сухое, костистое горбоносое лицо кривоногаго англичанина, исполненное серьезности и достоинства.
И вопреки логикѣ и здравому смыслу, Цвѣтъ все-таки въ джентльменской скачкѣ пришелъ первымъ. Нѣтъ, вѣрнѣе не онъ пришелъ, а его принесла сильная и старательная лошадь, а онъ сидѣлъ на ней, вцѣпившись обѣими руками въ гриву, растерявъ поводья и стремена, потерявъ картузъ и хлыстъ. Публика встрѣтила его у столба тысячеголоснымъ ревомъ, хохотомъ, свистомъ, шиканьемъ и бурными апплодисментами.
Одно время онъ пристрастился къ биржевой игрѣ и въ этой темной, сложной и рискованной области его не только не оставляло но даже какъ бы рабски тащилось за нимъ безумное, постоянное счастье. Въ самый короткій срокъ онъ сдѣлался оракуломъ мѣстной биржи, чѣмъ-то въ родѣ биржевого барометра. Маклеры, банкиры и спекулянты глядѣли ему въ ротъ, взвѣшивая и оцѣнивая каждое его слово. Онъ же дѣйствовалъ всегда наобумъ, исключительно подъ вліяніемъ мгновеннаго каприза. Онъ покупалъ и продавалъ бумаги, судя потому, нравились ему сегодня или не нравились ихъ названія, не имѣя ни малѣйшаго представленія о томъ, какія предпріятія эти бумаги обезпечиваютъ. Онъ никогда не могъ постигнуть глубокую сущность биржевыхъ сдѣлокъ «á la hausse« и «á la baisse«[1]. Но когда онъ игралъ на повышеніе, то тотчасъ же гдѣ-то, на краю свѣта, въ невѣдомыхъ ему степяхъ начинали бить мощные нефтяные фонтаны и въ неслыханныхъ сибирскихъ горахъ вдругъ обнаруживались жирныя залежи золота. А если онъ ставилъ на пониженіе, то старинныя предпріятія сразу терпѣли громадные убытки отъ забастовокъ, отъ пожаровъ и наводненій, отъ колебаній заграничной биржи, отъ внезапной сильной конкурренціи. Если бы его спросили, въ чемъ состоитъ тайна его удивительнаго успѣха, онъ только пожалъ бы плечами и отвѣтилъ бы совершенно искренно; да, право, я и самъ не знаю… Но въ томъ-то и заключалось скрытое несчастіе и невидимая боль его жизни, что онъ зналъ и не могъ никому сознаться.
- ↑ фр. á la hausse — «На повышение», фр. á la baisse — «На понижение». — Примѣчаніе редактора Викитеки.
