— Первой,—уперся Цвѣтъ.
— Хорошо,—пожалъ плечами Валдалаевъ. Но поставимъ также и промежуточное условіе, которое насъ примиритъ. Если она придетъ третьей или никакой, то выигралъ я. Если первой, то вы. Ну, а если второй то—ни вы, и ни я, и тогда мы поставимъ пополамъ три тысячи въ пользу Краснаго Креста. Идетъ?
Цвѣтъ ясно улыбнулся ему.
— Хорошо.
— И великолѣ-ѣ-ѣ…
Разъ пять не удавалось пустить лошадей кучно. Всѣхъ пугала горячившаяся, дыбившаяся Сатанелла, которая то пятилась задомъ, то наваливалась бокомъ на сосѣдокъ. Изъ двухрублевыхъ трибунъ слышались уже негодующіе голоса: «долой Сатанеллу, снять ее! Кобыла совсѣмъ выдохлась«. Но въ шестой разъ лошади пошли сравнительно кучно, сжались передъ стартомъ и точно замялись секунду у столба и вдругъ пустились впередъ съ такой быстротой, что вѣтромъ обдало близстоящихъ зрителей. Бѣлый высоко поднятый въ рукѣ стартера флажокъ быстро опустился къ землѣ.
Подошелъ Тоффель съ билетами.
— Такая была тѣснота у кассъ, что я едва добрался. Поздравляю васъ, Иванъ Степановичъ—за нумеръ одиннадцатый, ни въ одной кассѣ ни одного билета. Чисто!
Эта скачка была, по своей неожиданности и нелѣпости, единственной, какую только видѣли за всю свою жизнь посѣдѣлые на ипподромѣ знатоки и любители скакового спорта. Одного изъ двухъ общихъ фаворитовъ, негра Сципіона, лошадь сбросила на первомъ же поворотѣ и при этомъ ударила ногой въ голову. Несчастнаго полуживымъ унесли на носилкахъ. Вслѣдъ за тѣмъ упалъ вмѣстѣ съ лошадью какой-то жокей въ малиновомъ камзолѣ съ зеленой лентой черезъ плечо. Онъ отдѣлался благополучно и, ловко вскочивъ, успѣлъ поймать поводъ. Но лошадь съ полминуты не давала ему сѣсть въ сѣдло, и онъ потерялъ, по крайней мѣрѣ, саженъ съ двѣсти. У третьяго всадника лопнула подпруга… Двое столкнулись другъ съ другомъ такъ жестоко, что не могли продолжать скачку. У одного оказалось вывихнутой рука, а у другого сломалось ребро. Словомъ, почти всѣхъ лошадей и жокеевъ постигали какія-то роковыя и злыя случайности.
