пальто, который, съ видомъ внѣшняго безучастія, курилъ сигару, но все время нервно ее покусывалъ. Цвѣтъ, мелькомъ, слышалъ его фамилію, но не разобралъ, какъ это всегда бываетъ при быстрыхъ случайныхъ знакомствахъ. Этотъ человѣкъ, лѣниво скосивъ глаза сверху внизъ, на Цвѣта, спросилъ:
— На кого ставите?
— Сію минуту—отвѣтилъ вѣжливо Цвѣтъ,—я только соображу.
Сзади, въ публикѣ, называли лошадей по именамъ и взвѣшивали ихъ шансы. Судьба перваго и второго приза ни въ комъ не возбуждала сомнѣнія. Первымъ долженъ былъ притти сухой съ птичьимъ лицомъ англичанинъ въ черномъ камзолѣ съ бѣлыми рукавами, вторымъ негръ весь въ красномъ, скалившій бѣлыя зубы и сверкавшій огромными бѣлками на зрителей. На нихъ двоихъ и велась вся игра въ тотализаторѣ. На третье мѣсто ждали еще двухъ лошадей, но ими мало интересовались.
Дойдя шагомъ до извѣстной черты, жокеи повернули лошадей и поочередно, въ порядкѣ афишныхъ нумеровъ, сдержаннымъ галопомъ, проскакали передъ публикой, показывая ей своихъ нервныхъ, худыхъ, высокихъ, породистыхъ лошадей во всей красотѣ ихъ формъ и легкости движеній. Сами жокеи сидѣли слегка согнувшись, небрежно и красиво въ сѣдлахъ, на короткихъ стременахъ съ остро согнутыми въ колѣнахъ ногами. На ихъ бритыхъ остроносыхъ лицахъ изсушенныхъ работой, темныхъ отъ загара, рѣзко обрисовывались подъ морщинистой кожей всѣ выпуклости и впадины череповъ.
Послѣ всѣхъ другихъ лошадей прошла со значительнымъ промежуткомъ и въ большомъ безпорядкѣ прелестная по формамъ, не особенно высокая, золотисто-рыжая кобыла подъ жокеемъ въ голубомъ камзолѣ съ бѣлыми звѣздами. Она горячилась и не хотѣла слушаться всадника. Уши ея нервно двигались, обращаясь то къ жокею, то впередъ, шерсть уже теперь лоснилась потомъ, съ удилъ падала пѣна и въ большихъ выпуклыхъ черныхъ безъ бѣлка глазахъ острыми огоньками блестѣлъ солнечный свѣтъ. Съ галопа она срывалась на рысь, танцовала на мѣстѣ, прыгала бокомъ и старалась рѣзкими движеніями красивой сухой головы вырвать поводья.
— А вотъ на эту… рыженькую,—сказалъ наивно Цвѣтъ. Она придетъ первой.
