— Надо бы автомобиль.
— Сейчасъ—услужливо поддакнулъ Тоффель.—Моторъ! Въ Европейскую.
Дорогой Тоффель заговорилъ о дѣлахъ. Пусть Цвѣтъ на него не сердится за то, что онъ безъ его разрѣшенія продалъ усадьбу. Подвернулось такое вѣрное и блестящее дѣло на биржѣ, какія попадаются разъ въ столѣтіе, и было бы стыдно отъ него отказаться. Тоффель рискнулъ всей вырученной суммой и въ два дня удвоилъ ее. Впрочемъ и риску здѣсь было одинъ на десять тысячъ. Затѣмъ онъ, Тоффель нашелъ, что чердачная комната теперь вовсе не къ лицу человѣку съ такимъ солиднымъ удѣльнымъ вѣсомъ, какъ Цвѣтъ. Поэтому онъ взялъ на себя смѣлость перевезти самыя необходимыя вещи своего дорогого кліента въ самую лучшую гостиницу города. Это, конечно, только пока. Завтра же можно присмотрѣть уютную хорошую квартирку въ четыре-пять комнатъ, изящно обмеблировать ее, купить ковры, цвѣты, картины, всякія бездѣлушки и создать очаровательное гнѣздышко. У Тоффеля на этотъ счетъ удивительно тонкій вкусъ и умѣніе покупать дешево «настоящія« вещи. Сегодня они вмѣстѣ поѣдутъ къ единственнному въ городѣ порядочному портному. Но, если ужъ одѣваться совсѣмъ хорошо и съ большимъ шикомъ, то для этого необходимо съѣздить въ Англію. Только въ Лондонѣ надо заказывать мужчинамъ бѣлье и костюмы, галстуки же и шляпы въ Парижѣ. Но это потомъ. Теперь надо заключить прочныя и вѣскія знакомства въ высшемъ обществѣ. А тамъ Петербургъ, Лондонъ, Парижъ, Біарицъ, Ницца… Словомъ, мы завоюемъ весь міръ!…
Онъ болталъ, а Цвѣтъ слушалъ его съ небрежнымъ, снисходительно-разсѣяннымъ видомъ, изрѣдка коротко соглашаясь съ нимъ лѣнивымъ кивкомъ головы. Такъ почему то надо было, и это понималось одинаково и Цвѣтомъ, и Тоффелемъ.
Но часъ спустя, Тоффель сильно удивилъ, озадачилъ и обезпокоилъ Ивана Степановича. Они кончали тонкій и дорогой завтракъ въ кабинетѣ гостиничнаго ресторана. Тоффель велѣлъ подать кофе и ликеровъ и сказалъ лакею:
— Больше намъ пока ничего не надо, Клементій. Если понадобится, я позвоню.
Когда тотъ ушелъ, Тоффель плотнѣе затворилъ за нимъ дверь и даже прикрылъ дверныя драпри. Потомъ онъ вернулся къ столу, сѣлъ противъ Цвѣта колѣнями на стулъ, согнулся надъ столомъ,
