жала на площадку и на ходу прыгъ… И сѣла сюда… И вотъ утромъ вы… Если бы вы знали, какъ я сконфузилась, когда васъ увидала.
— Но, какая неосторожность… выскакивать на ходу. Мало ли что могло случиться?
— Э! Я ловкая… и потомъ что суждено, то суждено…
— А знаете ли,—серьезно сказалъ Цвѣтъ—вѣдь я вчера вечеромъ, ложась спать, думалъ, что утромъ непремѣнно увижу васъ. Не странно ли это?
— Этому позвольте не повѣрить… Во всякомъ случаѣ наше мимолетное знакомство, хотя и смѣшное, но не изъ обычныхъ…
— А потому—раздался сбоку голосъ Тоффеля—позвольте васъ представить другъ другу.
По лицу красавицы пробѣжала едва замѣтная гримаска неудовольствія.
— Ахъ это вы Меѳодій Исаевичъ… Вотъ неожиданность.
Тоффель церемонно назвалъ Цвѣта.
Потомъ сказалъ:
— M:lle Локтева, Варвара Николаевна…
— А это всезнающій и вездѣсущій m:sieur Тоффель—отвѣтила она и крѣпко, тепло по-мужски, пожала руку Цвѣта.
—Идемте къ намъ чай пить—предложилъ Тоффель—у насъ сейчасъ уберутъ.
Варвара Николаевна отъ чаю отказалась, но зашла въ купэ. Когда садилась, поглядѣла на букетъ и сейчасъ же встрѣтилась глазами съ Цвѣтомъ. Ласковый и смѣшливый огонекъ блеснулъ въ ея внимательномъ взглядѣ. И оба они, точно по взаимному безмолвному уговору, ни слова не проговорили о вчерашней оригинальной встрѣчѣ.
Тоффель сталъ вязать крѣпче ихъ знакомство съ увѣренностью и развязностью много видѣвшаго, ловкаго дѣльца. Онъ разсказалъ, что Варвара Николаевна единственная дочь извѣстнаго мукомола, филантропа и покровителя искусствъ. Кончила, годъ тому назадъ, гимназію, но на высшіе курсы не стремится, хотя это теперь такъ въ модѣ. Живетъ по-американски, совершенно самостоятельно, выбираетъ по вкусу свои знакомства и принимаетъ кого хочетъ, независимо отъ круга знакомыхъ отца. Всегда здорова и весела точно рыбка въ водѣ, или птичка на вѣткѣ. Отецъ ею не нахвалится, какъ помощницей. На ногу себѣ никому наступить не
