Каліостро? Всѣ мы бредемъ ощупью и только безумный случай можетъ притти на помощь счастливцу. Или воля мудрыхъ пропала безвозвратно?
Ниже этихъ строкъ, немного отступя стояли еще три строки, исписанныя очень неразборчиво, дрожащей рукой:
«Чувствую упадокъ силъ. Заканчиваю свой трудъ. Все напрасно! Передаю слѣдующему за мной. Въ ключѣ формула. Въ формулѣ—сила. Въ силѣ—власть.
У Ивана Степановича въ карманѣ была записная книжка, а въ ней всегда находился анилиновый карандашъ. Цвѣтъ досталъ его, послюнилъ и съ рѣшимостью вдохновенія написалъ на первой страницѣ слѣдующее.
«26-го апрѣля 19** года сію книгу нашелъ въ ус. Червоное и трудъ почтенныхъ предшественниковъ продолженъ. Канц. Служ. И. Цвѣтъ. Червоное«.
И когда онъ снова развернулъ книгу наудачу, на серединѣ, она открылась какъ разъ тамъ, гдѣ лежала странная закладка: тонкая изъ желтоватой массы таблетка вершковъ 4-хъ въ квадратѣ съ вырѣзаннымъ на ней рисункомъ «звѣзды Соломона« и множество крошечныхъ сантиметровыхъ квадратиковъ изъ того же матерьяла: на каждомъ изъ нихъ была выгравирована и выведена чернымъ лакомъ латинская буква. Цвѣтъ перевернулъ книгу, взявшись за оба корешка и сильно потрясъ ее. Еще нѣсколько квадратиковъ съ легкимъ стукомъ упали на столъ. Цвѣтъ пересчиталъ: ихъ было сорокъ четыре.
Странно:—подумалъ онъ.—Неужели мнѣ суждено открыть то, что не давалось тремъ умнымъ и образованнымъ людямъ на протяженіи цѣлаго вѣка? Ну, что-же… попробуемъ…
Въ фонарѣ свѣча догорала. Цвѣтъ зажегъ запасную, подержалъ ея тупой конецъ на огнѣ и прилѣпилъ свѣчу прямо на столъ, фонарь же задулъ. Теперъ ему стало свѣтлѣе, уютнѣе, и точно теплѣе. Онъ придвинулся еще ближе къ столу, и склонился надъ таблеткой. Вѣтеръ пересталъ трепаться за окнами. Въ комнатѣ стояла глубокая, равномѣрная тишина. И у Цвѣта было такое чувство, что онъ одинъ во всемъ мирѣ, сидитъ за своими костяшками въ маломъ тихомъ освѣщенномъ пространствѣ, а жизнь
