любятъ. А вотъ и расписка, которую я заранѣе заготовилъ, чтобы не терять напрасно дорогого времени. Черкните, только. «И. Цвѣтъ«—и дѣло въ шляпѣ.
Цвѣтъ былъ ошеломленъ.
— Вы такъ любезны и предупредительны… что я… что я… право, я не нахожу словъ.
— Сущій вздоръ,—фамильярно, но учтиво отстранился ладонью Тоффель.—Пара пустяковъ. А вотъ теперь, когда формальности покончены, осмѣлюсь преподнести вамъ еще одинъ сюрпризъ.
Изъ портфеля прежнимъ чудеснымъ способомъ появились два картонныхъ обрѣзочка.
— Это билетъ I класса до станціи Горынище, а это плацкарта на нижнее мѣсто. Билеты взяты на сегодня. Поѣздъ отходитъ ровно въ одинадцать тридцать. Пароконный извозчикъ дожидается насъ у подъѣзда. Вамъ, слѣдовательно, остается только положить въ карманъ паспортъ и записную книжку, надѣть шляпу, взять въ руку тросточку и затѣмъ:
— Andiam, andiam, mio caro…[1] — пропѣлъ очень фальшиво, козлинымъ голосомъ Тоффель.—А, съ вашего разрѣшенія, я пособлю вамъ уложиться!
— Ахъ, что вы, помилуйте… Ради Бога!—смутился Цвѣтъ.
Лицо Тоффеля сморщилось шутливой, но весьма отвратительной гримасой.
— Экій вы щепетильный какой. Но въ такомъ случаѣ не откажите ужъ принять отъ меня небольшой дорожный подарочекъ—вотъ этотъ саквояжъ. Нѣтъ, нѣтъ, убѣдительно прошу не отказываться. Я нарочно выбиралъ эту вещицу для вашего путешествія. Вы меня обидите, не принявъ ее. Подумайте, вѣдь я съ васъ заработаю немалый куртажъ[2].
— Спасибо,—сказалъ Цвѣтъ.—Прелестная вещь.—Онъ чувствовалъ себя неловко, точно связаннымъ, точно увлекаемымъ чужой волей. Минутами неясная тревога омрачала его простое сердце. «Какая изысканная заботливость со стороны этого чужого человѣка,—думалъ онъ,—и какъ поразительно скоро совершаются всѣ событія! Право—точно во снѣ. Или я и въ самомъ дѣлѣ сплю? Нѣтъ, если бы я спалъ, то не думалъ бы, что сплю. И лицо, лицо… Гдѣ же я его видѣлъ раньше?«
— Но какъ все это необыкновенно,—сказалъ онъ изъ глубины шкапа, гдѣ перебиралъ свои туалетныя принадлежности.—Если
