На этихъ любительскихъ концертахъ Иванъ Степановичъ, случалось, не могъ отказатьзя отъ стакана-другого пива, отъ рюмочки Сантуринскаго или Кагора. Но пріятнѣе ему было все-таки скромно угостить хорошаго знакомаго, чаще всего—волосатаго и звѣроподобнаго октависта Сугробова, къ которому онъ питалъ тѣ же почтительныя, боязливыя, наивныя и влюбленныя чувства, какія испытываетъ порою пылкій десятилѣтній мальчуганъ передъ пожарнымъ трубникомъ въ сіяющей мѣдной каскѣ.
26-е апрѣля пришлось какъ разъ въ воскресенье, въ храмовой праздникъ прихода, гдѣ пѣлъ Иванъ Степановичъ. Кромѣ обычной обѣдни была еще отслужена заупокойная литургія, заказанная вдовой именитаго купца Солодова, по случаю мужниныхъ сороковинъ. Пѣвчіе, старавшіеся во всю, были награждены расплакавшеюся купчихой съ неслыханной щедростью (поговаривали, что покойный сильно поколачивалъ въ хмѣлю свою супругу, и что еще при жизни мужа она утѣшалась съ красавцемъ старшимъ приказчикомъ). Послѣ литургіи пропѣли панихиду на дому, а къ поминальному обильному столу, вмѣстѣ съ духовенствомъ и нарочито приглашеннымъ соборнымъ протодіакономъ, былъ позванъ и церковный хоръ.
День закончился въ «Бѣлыхъ Лебедяхъ« настоящимъ разливаннымъ моремъ, и какъ-то само собой случилось, что Цвѣтъ, всегда умѣренный и не любившій вина, выпилъ гораздо болѣе того, что, ему было допущено привычкой и натурой. Но отъ этого онъ вовсе не потерялъ своихъ милыхъ и теплыхъ внутреннихъ свойствъ а, наоборотъ, забывъ о всегдашней застѣнчивости и слегка распахнувшись душой, сталъ еще добрѣе и привлекательнѣе. Съ нѣжной предупредительностью подливалъ онъ пиво въ стаканы то октависту Сугробову, то огромному протодіакону Картагенову, котораго безъ особыхъ усилій компанія затащила въ ресторанный подвальчикъ. Восторженно слушалъ онъ, какъ эти двѣ городскія знаменитости, оба красные, потные, мохнатые съ напружившимися жилами на шеяхъ, переговаривались черезъ столъ рокочущими густыми голосами, заставлявшими тяжело и гулко колебаться весь воздухъ въ низкой и просторной комнатѣ. Обнималъ онъ также и многократно цѣловалъ жеманнаго курчаваго и толстаго Среброструнова, увѣрялъ, что мѣсто ему по его великимъ
