спятъ на одной ногѣ, другія купаются въ морѣ, третьи просто глядятъ на небо, однимъ глазомъ, повернувъ туда голову. Разъ я такъ подкрался къ задремавшему на камнѣ орлу, разъ къ семьѣ лебедей.
Мнѣ страшно шевельнуться, я не рѣшаюсь направить ружье въ спящую птицу. Я смотрю на нихъ, пока какое-нибудь нечаянное горькое воспоминаніе ни обломитъ подъ локтемъ сучекъ и всѣ птицы съ страшнымъ шумомъ, плескомъ, хлопаньемъ крыльевъ, разлетятся въ разныя стороны. Я не сожалѣю, не сержусь на себя за свой промахъ и радуюсь, что я здѣсь одинъ, что этого никто не видѣлъ изъ моихъ товарищей охотниковъ. Но иногда я убиваю. Пока птица еще не въ моихъ рукахъ, я чѣмъ-то наслаждаюсь еще, а когда беру въ руки, то все проходитъ. Бываютъ тяжелые случаи, когда птица не дострѣлена. Тогда я иногда начинаю думать о своей страсти къ охотѣ и природѣ, какъ о чемъ-то очень не хорошемъ, мнѣ тогда кажется, будто это чувство питается одновременнымъ стремленіемъ къ убійству и любви, а такъ какъ оно исходитъ изъ нѣдръ природы, то и природа для меня, какъ охотника, только соприкосновеніе убійства и любви… Я такъ размышляю, но мнѣ на дорогѣ попадаются новыя птицы, я опять увлекаюсь и забываю то, о чемъ думалъ минутою раньше.
