Съ годами оба Талмудиста окончательно опустились и состарѣлись; пришло время, когда Минчевъ съ трудомъ могъ бы махнуть кнутомъ въ воздухѣ, и когда Пинчевъ не въ состояніи былъ бы сдѣлать путемъ два стежка иголкой. Даже бѣднѣйшія крестьянки не желали уже больше носить платье Пинчевской работы. Конечно это злополучное время ихъ жизни длилось не долго, а именно ровно до тѣхъ норъ, пока не сдѣлалось извѣстнымъ въ общинѣ, что Пинчеву и Минчеву совершенно нечѣмъ жить. Разъ-же, что это стало общеизвѣстнымъ, ихъ вывели изъ бѣдственнаго положенія — еще ни разу ни одинъ еврей не умиралъ съ голода, какъ не былъ вынужденъ протягивать руку за милостыней.
При обсужденіи еврейскаго билля въ Англійскомъ парламентѣ одинъ изъ пэровъ задалъ вопросъ примасу Англиканской церкви, архіепископу Кентеберійскому относительно того, правда-ли, что евреи иначе, чѣмъ христіане понимаютъ истинный смыслъ всѣмъ извѣстной морали, касающейся отношеній человѣка къ своему ближнему? „Понимаютъ они ее также, какъ и мы“, отвѣчалъ архіепископъ, „только они ей слѣдуютъ, а мы къ сожалѣнію нѣтъ!“
Что касается польскихъ евреевъ, то къ нимъ по крайней мѣрѣ, выраженіе архіепископа вполнѣ примѣнимо, такъ-какъ среди нихъ правило, касающееся любви къ ближнему, блюдется самымъ строжайшимъ образомъ, блюдется такъ, какъ ни у какого другаго племени.
Такимъ образомъ Пинчевъ и Минчевъ нашли
С годами оба Талмудиста окончательно опустились и состарились; пришло время, когда Минчев с трудом мог бы махнуть кнутом в воздухе, и когда Пинчев не в состоянии был бы сделать путем два стежка иголкой. Даже беднейшие крестьянки не желали уже больше носить платье Пинчевской работы. Конечно это злополучное время их жизни длилось не долго, а именно ровно до тех нор, пока не сделалось известным в общине, что Пинчеву и Минчеву совершенно нечем жить. Раз же, что это стало общеизвестным, их вывели из бедственного положения — еще ни разу ни один еврей не умирал с голода, как не был вынужден протягивать руку за милостыней.
При обсуждении еврейского билля в Английском парламенте один из пэров задал вопрос примасу Англиканской церкви, архиепископу Кентеберийскому относительно того, правда ли, что евреи иначе, чем христиане понимают истинный смысл всем известной морали, касающейся отношений человека к своему ближнему? „Понимают они ее также, как и мы“, отвечал архиепископ, „только они ей следуют, а мы к сожалению нет!“
Что касается польских евреев, то к ним, по крайней мере, выражение архиепископа вполне применимо, так как среди них правило, касающееся любви к ближнему, блюдется самым строжайшим образом, блюдется так, как ни у какого другого племени.
Таким образом Пинчев и Минчев нашли
