Рахиль вскорѣ послѣ родовъ умерла, а за нею туда же отправился и новорожденный, такъ что Пинчевъ снова сталъ одинокимъ. Позднѣе и Минчевъ потерялъ Эстерку и троихъ дѣтей; оставшійся четвертый росъ безъ особеннаго призора, внѣ какого бы то ни было наблюденія со стороны отца, а потому вѣроятно и случилось въ концѣ концовъ то, что подросшій молодой Минчевъ бросилъ своего родителя, уйдя иъ одинъ прекрасный день пѣшкомъ въ Вѣну, откуда затѣмъ о немъ не имѣлось вѣстей. Минчевъ тоже сталъ одинокъ.
Но ни Пинчевъ, ни Минчевъ какъ будто не замѣтили всего совершившагося вокругъ нихъ; не замѣчали они даже и того, что съ годами они становились все бѣднѣе, да бѣднѣе. Что имъ было за дѣло до всего на свѣтѣ? Они имѣли талмудъ подъ руками, чего-же было еще желать? И все чаще и чаще, все горячѣе и горячѣе происходили между ними безконечные диспуты по вопросамъ Талмуда. Оба они состарились. Пинчевъ давно уже утратилъ возможность разглаживать пальцами бархатъ и пропускать иглу сквозь шелковыя ткани и горностаевый мѣхъ; онъ сдѣлался не болѣе какъ портнымъ штопальщикомъ, и если ему выпадало изрѣдка удовольствіе шить новое платье, то касалось это уже не прежней кліентуры: дамы, на которыхъ работалъ состарѣвшійся Пинчевъ, которыя носили на плечахъ его мастерскія произведенія, были изъ числа тѣхъ, что имѣютъ дѣло съ голиками, да щетками, доятъ коровъ, не носятъ перчатокъ и нарфюмируются главнымъ обра-
Рахиль вскоре после родов умерла, а за нею туда же отправился и новорожденный, так что Пинчев снова стал одиноким. Позднее и Минчев потерял Эстерку и троих детей; оставшийся четвертый рос без особенного призора, вне какого бы то ни было наблюдения со стороны отца, а потому вероятно и случилось в конце концов то, что подросший молодой Минчев бросил своего родителя, уйдя в один прекрасный день пешком в Вену, откуда затем о нём не имелось вестей. Минчев тоже стал одинок.
Но ни Пинчев, ни Минчев как будто не заметили всего совершившегося вокруг них; не замечали они даже и того, что с годами они становились всё беднее, да беднее. Что им было за дело до всего на свете? Они имели талмуд под руками, чего же было еще желать? И всё чаще и чаще, всё горячее и горячее происходили между ними бесконечные диспуты по вопросам Талмуда. Оба они состарились. Пинчев давно уже утратил возможность разглаживать пальцами бархат и пропускать иглу сквозь шелковые ткани и горностаевый мех; он сделался не более как портным штопальщиком, и если ему выпадало изредка удовольствие шить новое платье, то касалось это уже не прежней клиентуры: дамы, на которых работал состарившийся Пинчев, которые носили на плечах его мастерские произведения, были из числа тех, что имеют дело с голиками, да щетками, доят коров, не носят перчаток и нарфюмируются главным обра-
