голосѣ заговорилъ Ярема. — Иль жизни лишиться захотѣлось изъ-за нѣсколькихъ негодяевъ…
Вдругъ шумъ смолкъ. Наступила гробовая тишина, поражавшая тѣмъ болѣе, чѣмъ рѣзче былъ переходъ къ ней.
— Кончено! — проговорилъ Ярема, и я почувствовалъ, что меня болѣе не держатъ сильныя руки нѣсколькихъ крестьянъ.
Я бросился къ мѣсту свалки.
Тамъ, у самаго шинка, лежали трупы воровъ, изуродованные, плавающіе въ цѣлой лужѣ крови. Трупъ жида лежалъ тутъ же. Глаза мертваго Кирилы были открыты и кулаки еще стиснуты.
Страшное зрѣлище!…
Гриця склонился надъ трупомъ Кирилы и приложился ухомъ къ его сердцу.
— Мертвъ! — проговорилъ онъ, обращаясь къ стоявшей возлѣ Ѳедосьѣ. — Сердце не бьется! Мельничиха улыбнулась злою улыбкой удовлетворенной мести.
— Что вы сдѣлали? — обратился я къ молча стоявшей толпѣ.
— По старой правдѣ съ злодѣями расправились! — послышался общій отвѣтъ.
— Судъ надъ виноватыми и невинными учинили! — укоризненно замѣтилъ я, указывая на мертвую Касю, лежавшую поперекъ тѣла своего возлюбленнаго, облитую его и своею кровью, съ волосами слипшимися въ крови.
— Развѣ и она мертва? — спросилъ взволнованнымъ голосомъ Ярема.
голосе заговорил Ярема. — Иль жизни лишиться захотелось из-за нескольких негодяев…
Вдруг шум смолк. Наступила гробовая тишина, поражавшая тем более, чем резче был переход к ней.
— Кончено! — проговорил Ярема, и я почувствовал, что меня более не держат сильные руки нескольких крестьян.
Я бросился к месту свалки.
Там, у самого шинка, лежали трупы воров, изуродованные, плавающие в целой луже крови. Труп жида лежал тут же. Глаза мертвого Кирилы были открыты и кулаки еще стиснуты.
Страшное зрелище!…
Гриця склонился над трупом Кирилы и приложился ухом к его сердцу.
— Мертв! — проговорил он, обращаясь к стоявшей возле Федосье. — Сердце не бьется! Мельничиха улыбнулась злою улыбкой удовлетворенной мести.
— Что вы сделали? — обратился я к молча стоявшей толпе.
— По старой правде с злодеями расправились! — послышался общий ответ.
— Суд над виноватыми и невинными учинили! — укоризненно заметил я, указывая на мертвую Касю, лежавшую поперек тела своего возлюбленного, облитую его и своею кровью, с волосами слипшимися в крови.
— Разве и она мертва? — спросил взволнованным голосом Ярема.
